Он спал, пока не почувствовал сквозь сон легкое сжатие в области желудка и не забеспокоился о том, как бы его не стошнило. Он несколько раз моргнул, пытаясь сосредоточиться на красном огоньке телевизора, пока его зрение окончательно не пришло в норму.

Затем ему приснился сон. Он был таким же отвратительным, как и состояние породившего его сознания.

* * *

Когда он проснулся в следующий раз, он имел лишь смутное представление о том, что ему снилось.

Единственной деталью, засевшей в его проспиртованном мозгу, было ощущение, что он находился в толпе людей. Они о чем-то все время говорили, а вокруг была непроглядная тьма. Неосвещенное пространство, где его постоянно о чем-то спрашивали. Шумел ветер. Или это была вода, пробивающая себе путь в узкой трубе?

Он сел в кровати и включил свет. Смутно осознал, что мало что понимает, кроме того, что ему ужасно хочется пить. Он выбрался из кровати, пошел в ванную и залпом осушил три стакана воды, запоздало подумав о том, что сделать это следовало еще до того, как он отправился спать. Подавил желание своего желудка извергнуть остатки вечерней трапезы. С грустью подумал, что на следующее утро его ждет суровое похмелье и период долгой интоксикации. Ему не следовало злоупотреблять выпивкой, тем более в такое время. В кровать он вернулся, злясь на себя, и сразу вновь провалился в сон.

Вы можете сказать моей дочери, чтобы она пришла и забрала меня?

Сначала он подумал, что эта фраза долетела до него из предыдущего сна. Нет, она определенно прозвучала где-то здесь, в его комнате. Возможно, из ванной, где сейчас кто-то открыл кран.

Они похоронили меня здесь.

– Где? – громко спросил он у женщины, что сидела рядом с его кроватью. Он не видел ни ее лица, ни ее тела, так как свет, исходящий из него, был совсем тусклый. Только по ее голосу он догадался, что она была очень пожилой и очень чем-то расстроенной. Он почувствовал аромат ее духов – что-то похожее на сухоцветы.

Работа должна быть завершена. Все условия обсудим потом.

– Определенно, нет. Нет, нет, нет! – закричал он куда-то в смутный белый коридор, образовавшийся в изножье его кровати. Краска кусками отваливалась от стен, на потолке растеклись желтые круги.

Я делаю заметный прогресс в том, что касается всего, что вселяет страх.

– Вас вообще не должно быть здесь, – обратился он к женщине, которая теперь стояла около его кровати. Она появилась в том белом коридоре и дважды прошла мимо. На третий раз зашла в его комнату и остановилась рядом с кроватью. На ней было длинное сатиновое платье, шарф на голове и темные очки. Меховая накидка на ее плечах ощетинилась злобной ухмылкой какого-то зверя. Жуткий лисий оскал. Что-то черное, как пятно засохшей крови, на подоле ее платья спереди. Слабый свет позади или вокруг нее. Но, конечно, это лишь сон, часть какого-то страшного сна. Он знал это, и знание этого было ему неприятно.

Погружайся, все ниже и ниже. Глубокое погружение.

Ноги тяжелеют. Спустись вниз и освободись. Прекрати дышать. Очисть свой разум. Очисть свой разум. Очисть свой разум.

Освободи себя. Выплывай.

Туда-сюда, снова и снова.

…погружение, глубокое-глубокое…

…все почернело…

Выйдем за собственные границы!

Словно в бреду, Себ видел, как его ноги поднимаются вверх и тянутся к потолку. Нет, его ноги все еще лежат на кровати, а он, уцепившись за матрас, изо всех сил пытается не дать себе подняться в воздух.

…в нас духовные тела…

Тощий Лен был таким высоким, он прошел через детскую на четвереньках, как огромный паук.

Освободим себя!

…это возвращение из сна не походило на другие…

Только покинув свое тело, ты ощущаешь себя по-настоящему живым.

Оставь свое тело и шагни на несколько футов сквозь месяцы.

…переход, переход двойника, переход, переход двойника…

Этот покров слишком тесен…

Бросайся вниз!

Я не могу вернуться назад!

Это что, вторая смерть? Это не я. Я – больше и значительнее. Где же вечные руки?

Я не могу вернуться назад!

Вы можете помочь мне? Я знаю, вы близко. Где свет? Вы знаете?

Я не могу вернуться назад!

Голоса наполнили комнату, перекрывали друг друга, повторялись снова и снова. Себ, должно быть, слушал их уже несколько часов… или услышал только что? Он не знал.

Комната стала намного больше, чем была. Это было здание, заполненное темной массивной мебелью. Высокие потолки, казалось, становились еще выше. Все выше и выше.

Он был в тоннеле. Здесь пахло сыростью и застоялой водой.

Нет, он был в отеле.

Снова старинный дом.

Нет, он где-то на воздухе, рядом с рекой.

Комната! Его комната в отеле.

Здесь не было ничего, совсем ничего не было…

Он был на поле черной травы. Клубился легкий туман.

Комната в отеле.

Старое здание с высокими потолками, повсюду мебель.

Комната в отеле.

Коридор с черными дверями.

Себ сел в кровати, которая, казалось, собиралась освободиться от его присутствия и выбросить его в никуда. Он уставился в эту черную пустоту, охватывавшую его со всех сторон.

Они отпустили его руки, но его пальцы все еще оставались такими же холодными, как пальцы тех людей, что сидели вокруг него на кровати. Он откинулся назад и закричал:

– Уходите!

Шаря по стене в поисках выключателя, он заметил слабое свечение у себя над головой. Перед тем как в комнате зажегся свет, он в какую-то долю секунды заметил на потолке бледное пятно, тут же скрывшееся в темноте, как будто след от потока, протекавшего по потолку.

Это просто сон. Вот и все.

В комнате никого не было. Стены, пол, потолок, кровать, стол и кресло – все теперь стояло на своих местах. Абсолютная тишина – никаких голосов. Все, что он мог видеть, оставалось в пределах четырех стен его комнаты, как и положено, подчиняясь силам земного притяжения. Когда он это понял, непроизвольно выдохнул и готов был расплакаться от облегчения.

Он встал с кровати и пошел включать свет по всему номеру. Моргнул, затем моргнул еще раз.

На экране телефона горели цифры: 3:00 утра.

Себ опустил лицо в ладони и пальцами давил на глазные яблоки до тех пор, пока боль не ушла. Трясущейся рукой потрогал стену. Громко выдохнул и снова опустился на кровать, спрятав голову между коленями. Он пытался убедить себя, что все это ему просто приснилось: все эти места, эти люди, их голоса. Ему никак не удавалось смириться с тем, что сон мог обладать способностью заменять собой привычный ему мир и переносить его в мир совсем иной, битком набитый людьми и странными вещами.