– Я не была уверена, что вы приедете, – проговорила она. – Однако теперь я отдохнула и свежа, как маки после дождя. Я готова ехать в Лит.

Райдер остановился. Его глаза, в которых еще не улеглась буря, были почти черными.

– Вы сомневались, что я приеду? – Он бросил свою шляпу лакею. – Но ведь я дал вам слово!

– С вами прибыл лорд Эйр?

– Эйр? Нет. Он будет позже.

Миракл стало не по себе, как будто ее устами вдруг вновь заговорила девочка с хлопкопрядильной фабрики.

– Я наблюдала с башни, как вы остановились, чтобы переговорить с кем-то в экипаже.

– Это Джордж Мелман. Я просил его приехать. Он полночи находился в пути, чтобы добраться сюда.

– Зачем? – удивилась Миракл. – Он нашел бумаги лорда Хэнли?

Райдер приблизился к ней и легко поцеловал в губы. Миракл ответила ему таким же легким поцелуем.

– Нет. Ничего такого, – ответил Райдер. – Он обвенчает нас.

– Не шутите такими вещами, – сказала Миракл. – Зачем приехал мистер Мелман?

Райдер горел желанием впиться в ее губы, но вместо этого лишь взял ее за локоть и повел в гостиную.

Миракл остановилась возле холодного камина, а Райдер, ступая по дубовым доскам, направился в противоположный конец комнаты. Несмотря на вспышку своей страсти, он не прикоснется к ней, и будет убеждать ее лишь с помощью разумных доводов.

– Извольте сесть, Миракл. Я не шучу.

Со стен на них были устремлены черные стекляшки глаз расположенных в ряд оленьих голов, величественных и далеких. Вокруг изысканного турецкого ковра перед камином стояли кресла и шезлонг. В дальнем конце гостиной возле окна находилось фортепьяно. За исключением инструмента вся обстановка в Моссхольме была оставлена Эйром без изменений, такой, как она досталась ему в наследство.

Миракл опустилась на изящный позолоченный стул, сложив руки на коленях, Это простое движение было необыкновенно прекрасным, чистым и грациозным. Ее темные шоколадные глаза были бездонны, но на скулах играл гневный румянец.

– Что тогда, черт возьми, вы имели в виду? – спросила она.

Райдер судорожно сглотнул. Даже если она вздумает упорствовать, он все равно сломит ее сопротивление, чего бы ему это ни стоило.

– Существует только один способ убедить Хэнли в том, что ваша судьба мне настолько не безразлична, что я готов до конца жизни хранить молчание.

– О тайне, которой вы на самом деле не знаете.

– Да, но Хэнли думает иначе. Он давно ненавидит меня, и у него имеется веская причина считать, что эта неприязнь взаимна. Он верит в то, что я готов употребить все средства, лишь бы навредить ему, невзирая на последствия. И убедить его, что я останусь верен своему слову ради любовницы, невозможно. – Райдер сделал глубокий вдох и повернулся к Миракл: – Но в чем он может быть абсолютно уверен, так это в том, что ради жены я буду нем до самой смерти.

Румянец на щеках Миракл стал еще ярче.

– Вы в своем уме?

– Никогда в жизни я еще не рассуждал более здраво.

– Вы не можете на мне жениться!

Райдер подошел к Миракл и посмотрел ей в лицо.

– Могу и сделаю это.

Гневно сверкая глазами, Миракл вскочила:

– Вы в своем уме? Вы не можете принудить меня обвенчаться с вами.

– Проклятие, Миракл! Я так и знал, что вы попытаетесь воспротивиться мне. Пораскиньте мозгами! Если вы немедленно не обвенчаетесь со мной, я не смогу вас спасти. Вас повесят!

– Вы можете помочь мне покинуть страну. Ведь это в ваших силах?

Райдер сжал кулаки. Он заставил себя сесть.

– Если мы не обвенчаемся сейчас же, Хэнли узнает, что я блефовал. Его месть не заставит себя ждать. Вас арестуют, как только вы шагнете за порог этого дома. И уж тогда-то они вытрясут из вас признание, и вы будете повешены.

Прямая, как струна, Миракл остановилась возле фортепьяно.

– Лорд Хэнли знает, что я сейчас здесь, с вами?

Райдер склонил голову на руки, запустив пальцы в волосы.

– Хэнли отказался поверить мне, если я не назову ему точное время и место венчания и не пообещаю, что брак будет заключен в присутствии свидетелей.

Миракл в изнеможении опустилась на стул.

– Лорд Эйр?

– Мы обвенчаемся в часовне Моссхольма нынче утром. Эйр и его мать, вдовствующая графиня, будут нашими свидетелями. Я не могу просить их лжесвидетельствовать. Хэнли, верно, подослал своих агентов следить за замком.

– Меня можно провезти мимо них тайно.

Райдер вскинул голову.

– Черт вас возьми, Миракл! Я не намерен рисковать.

– Так вот зачем вы привезли меня в Шотландию. – Она повернулась на стуле и рывком открыла крышку инструмента. Фортепьяно издало глухой звук, словно колокольчик, завернутый в вату.

– Закон Шотландии позволяет венчаться без оглашения имен. Если не хотите, чтобы ваша жизнь оборвалась завтра же, нам надо обвенчаться.

Миракл ударила по клавишам. Один за другим прозвучали три аккорда, за которыми, казалось, должна была последовать буря звуков. Райдер пристально смотрел на Миракл, до глубины души потрясенный ее страстью и силой.

– Я училась играть, когда мне было одиннадцать. – Ее голос звенел под грохот и шум аккордов. – Сэр Бенджамин Троттер пригласил преподавателя музыки, чтобы сделать из меня настоящую леди. И я не тратила времени зря. Становиться герцогиней я, правда, не собиралась.

Райдер вскочил с места и подошел к окну.

– Даже если Хэнли узнает, что нам о его тайне известно не более чем о темной стороне луны, он не посмеет тронуть мою жену.

– И ради этого вы готовы превратить временную уловку в реальность? Дать брачный обет перед алтарем любить и лелеять друг друга, пока смерть не разлучит нас? Не думая о том, что в семью Сент-Джордж войдет шлюха?

– Почему бы и нет, черт возьми? – Райдер понимал, что Миракл права. В то же время он всей душой желал и любой ценой решил добиться своего. – Роль герцогини ничуть не труднее, чем роль Офелии.

Миракл внезапно перестала играть, закрыла лицо руками и расхохоталась.

– Да токмо, слышь-ко, сколь ни бейся, а не вытравить с той девки-то фабрику.

– Что, черт возьми, вы сказали?

Миракл заиграла жалобную песню.

– Что я девчонка с хлопкопрядильной фабрики. Куртизанка. Что даже вам не под силу изменить мое прошлое. Я не могу стать вашей женой. Я райская птичка, женщина легкого поведения, проститутка, шлюха, девка…

– Это не важно!