Ну поговорили. Ни о чем, конечно, не договорились, и он мне заявляет:

– Вы за границей уже давно, вам пора возвращаться домой.

– Не так быстро, – отвечаю я, – меня за неделю снарядили и отправили в Афганистан. А теперь хотите так же срочно отозвать… Мне надо знать, куда я вернусь. К тому же надо оформить необходимые дела, но главное – мне хотелось бы знать, что будет потом.

– У вас много друзей в Москве, не сомневаюсь, что вы без труда найдете себе работу, – отвечает он мне эдак в легкую.

Ну тогда я отвечаю совершенно официально:

– Извините, но я сотрудник Министерства иностранных дел, чрезвычайный и полномочный посол, и если вы меня отзываете, то обязаны предоставить мне работу.

– Мы вам ничего не обязаны. Собирайтесь и завершайте свое пребывание…

– Если вы меня официально отзываете, то присылайте соответствующий документ за подписью министра и к тому же предварительно для объяснений вызовите меня в Москву.

– Не надо вам приезжать в Москву, тем более что у нас нет возможности организовывать для вас командировку.

– Хорошо, – отвечаю я, – если у вас нет денег, я приеду на свои средства.

– Ну, в конце концов, это ваше личное дело.

Вот примерно такой кухонный разговор получился.

На военном самолете добираюсь до Ташкента, там покупаю билет, лечу в Москву. Прихожу к знакомым и спрашиваю: что тут у вас происходит? «Красные» меня били, потом выгнали на дипломатическую работу. Теперь «демократы» тоже бьют… непонятно за что. Прямо какая-то «Свадьба в Малиновке»: «Белые приходят, грабют, зеленые приходют – грабют, красные приходют… тоже, понимаешь…» Организуйте, говорю, мне встречу с Борисом Николаевичем Ельциным, без этого я не уеду.

Ну, друзья воспользовались всякими своими связями, организовали. И вот я иду в Белый дом (нет, это все-таки в Кремле было) на встречу с президентом России. У меня с собой завернутое в материю старинное афганское ружье, из которого уже лет двести не стреляли. Вхожу в приемную, там Александр Васильевич Коржаков.

– Это что такое у тебя? – заинтересовался.

– Старинный мушкет, – отвечаю.

– О! О! О! Дай мне! – говорит.

– Не могу, это я Борису Николаевичу привез.

– Да не нужен ему этот старый хлам, дай мне, – настаивает Коржаков. Очень, видно, ему этот раритет по душе пришелся.

– Я могу отдать, – говорю, – но тогда я должен буду сказать Борису Николаевичу, почему я ему эту штуку не довез.

– Хи-хи, ха-ха, – сказал Коржаков и пропустил меня. Вхожу в кабинет:

– Борис Николаевич, я вам привез ружье старинное. Из таких вот мушкетов двести лет назад афганцы всю английскую армию перебили.

Он с большим интересом раритет рассмотрел, поблагодарил. Оружие он любил. Разное.

– Ну, рассказывай, чего приехал?

– Борис Николаевич, хочу сообщить вам, что я рядовой российский безработный.

Рассказал байку про белых, зеленых и красных…

– Знаешь, – задушевно так говорит Ельцин, – всю ночь думал, куда тебя деть, и вот решил назначить тебя заместителем министра иностранных дел.

А на столе, смотрю, и правда уже бумага лежит. Он берет ручку и подписывает. Любил он все делать вот так, эффектно.

Одним словом, без ружья, без «боеголовок», но с новым назначением я покинул Кремль.

Кабул. Передаю дела и готовлюсь к возвращению домой.

Дежурный подзывает меня к телефону. Беру трубку.

– Здравствуйте, вас беспокоит корреспондент. – Мне называют довольно популярное в те времена московское издание. – Позвольте задать вам несколько вопросов?

– А как вы сюда дозвонились? – спрашиваю. Мне и правда стало любопытно. Не по ВЧ, не по какой-то специальной связи, а по обычному телефону эта неудержимая представительница СМИ сумела меня найти!

– Ну, на это потребовалось определенное время и большие связи…

– Давайте ваши вопросы.

Она начала спрашивать, я стал отвечать, потом она говорит:

– Знаете, до нас дошли слухи, что вы назначены заместителем министра иностранных дел…

– Слухи обоснованны, – подтвердил я.

– Как же так?! Вот демократы, не щадя жизни, бились за свободу на баррикадах, вы никакого участия в событиях не принимали, а теперь будете заниматься внешней политикой России?

– Не знаю, как и с кем сражались в России демократы, – ответил я, – но тут, где я пребываю, приходилось воевать с бандитами и моджахедами. Причем совершенно реально.

Она несколько снизила напор.

Понятно, что по открытой связи, когда вас слушает множество посторонних людей, на такие темы говорить не рекомендуется, и, когда ее вопросы меня совсем уж достали, я сказал:

– Во всякой серьезной организации должен быть свой Борис Николаевич. В МИДе теперь такой Борис Николаевич тоже будет работать, – и положил трубку.

Ну вот так я вернулся из Афганистана в Москву…

Какое-то время я работал в МИДе, занимаясь поначалу самыми разными делами, начиная с консульской службы и кончая хозяйственными вопросами. Затем меня превращают в зама, которому поручаются горячие точки. Не напрасно я тогда сказал журналистке, что в каждой солидной организации нужен свой Борис Николаевич, который обеспечивает тушение пожаров.

Вот тогда жизнь меня помотала. Я стал специальным представителем президента по урегулированию грузино-абхазского конфликта, тогда началась эпопея, связанная с Нагорным Карабахом, Приднестровьем, – это, по сути, целые главы моей жизни.

Постепенно я начинаю понимать, что положение мое изменяется, так как то, чем я занимаюсь, – это ведь и есть реальная дипломатия.

У Андрея Владимировича Козырева, который тогда был министром иностранных дел, на этот счет были своя философия, свой подход. Козырев меня никогда не выделял и, видимо, не ожидал этих успехов и того, что нам удастся разработать и подписать ряд полезных документов и соглашений по части мирного урегулирования конфликтов.

И вот на одном из совещаний он начинает очень круто на меня наезжать, обвиняя, что у нас нет никаких реальных результатов, никакого продвижения и т. п.

Я встаю и отвечаю, что с подобными выводами согласиться не могу. Говорю о соглашениях и документах, которые нам удалось подписать, и о том, как они работают и какие открывают перспективы. Если имеются конкретные претензии, я готов их обсуждать, если же я вас просто не устраиваю, скажите прямо – я за свое кресло цепляться не буду и на этом, как говорится, честь имею. Повернулся и ушел.

Возвращаюсь к себе в кабинет и начинаю ждать, когда мне принесут приказ о моем увольнении. Проходит день. Я нахожусь как бы в безвоздушном пространстве. Очень неприятная ситуация.

Проходит еще день, и… на место Козырева приходит Евгений Максимович Примаков.

Он производит меня в первые заместители министра иностранных дел по вопросам СНГ и урегулированию конфликтов. С головой погружаюсь в эту огромную, сложную и очень интересную работу.

Вскоре