Если попытаться защищать Дзержинского, то только как председателя комиссии, которая рассматривала просьбы об отмене депортации. Помилование получили те, которые были признаны незаменимыми в своей области. «За границей находится большая группа выдающихся российских специалистов, живущих в тяжелых условиях, желающих вернуться в Россию и работать, – докладывал Феликс в августе 1923 года председателю Политбюро Льву Каменеву. – В отдельных случаях следует их прощать и давать российское гражданство»475. Однако такие доводы в защиту председателя ВЧК слишком натянуты476.

Годы спустя кто-то иронически заметит, что приказом о депортации Ленин спас огромную массу российской интеллигенции от сталинских чисток477.

Оставалась еще белая эмиграция. 1 декабря 1920 года Ленин отдает Дзержинскому распоряжение: ЧК должна подготовить план разработки врагов Страны Советов за границей, а затем окончательно их ликвидировать! Потому что русская эмиграция – вскоре усиленная за счет депортации интеллектуалов – является многочисленной средой, формирующей общественное мнение, а иностранные разведки действуют здесь очень активно.

Большевистская Россия с каждым годом все больше представляла собой – по мнению верхушки – осажденную крепость, со всех сторон атакуемую врагами478. Поэтому надо было взяться за дело и придумать способ, чтобы враги коммунистического государства сами шли в ловушку как мухи на мед.

Мысль, как это сделать, родилась на Лубянке в 1921 году. Она получила кодовое название операция «Трест» и должна была убедить весь мир, что в России продолжает действовать развитая конспиративная сеть, преследующая цель возвращение царизма. Автором идеи был Владимир Джунковский, когда-то начальник Охранки, обучавшийся этому ремеслу еще под началом Зубатова, затем министр внутренних дел и тайный советник царя. Теперь он сам предложил свои услуги чекистам. Его замысел являл собой образец мастерства в деле провокации и шпионажа.

Самым большим успехом этой операции будет привоз в Россию Бориса Савинкова – главного эсера эмиграции. Для советской власти Савинков представлял двойную угрозу. С одной стороны, он стал чуть ли не эсеровской иконой, будучи при этом сторонником парламентаризма. Находясь во главе министерства обороны в правительстве Керенского, он хотел арестовать всех большевиков, совершенно справедливо предполагая, что именно они могут свергнуть Временное правительство и захватить власть. Поэтому он преследовал их с особой настойчивостью, и поэтому Ленин считал его своим врагом номер один. С другой стороны, в эмиграции он все время составлял заговоры, организовывал русскую оппозицию, договаривался с правительствами Англии, Франции и Польши, пытался даже получить расположение Бенито Муссолини. Известный и уважаемый в мире, он мог увлечь за собой разочарованные диктатурой пролетариата российские массы.

Дзержинский занялся этим делом лично. Чтобы распознать тактику Савинкова, он прибег к помощи советского дипломата в Берлине и собрал информацию о его деятельности на территории Польши. Затем, пользуясь рекомендациями Джунковского, он с сотрудниками разработал в рамках «Треста» искусный план операции «Синдикат-2», направленный непосредственно против ведущего эсера. «Мы должны заставить Савинкова поверить, что в России существует новая, ему неизвестная мощная контрреволюционная организация, которая ждет своего пользующегося авторитетом руководителя»479, – объяснял Феликс своим чекистам. Теперь за разработку подробностей плана берется трудолюбивый, исключительно интеллигентный Андрей Федоров; через два месяца шеф утверждает его предложения. Претворить их в жизнь должны четкие и рассудительные Артур Артузов и Роман Пиляр.

Летом 1922 года чекистам удается арестовать и склонить к сотрудничеству человека из окружения Савинкова. Он пишет Борису Викторовичу письма, в которых утверждает, что все идет как нельзя лучше: конспиративная сеть действует активно, а сам Борис станет спасителем-избавителем оппозиции. Вся операция «Синдикат-2» продлится целых два года и закончится полным успехом людей Дзержинского: 16 августа 1924 года после пересечения советской границы Борис Савинков вместе с сопровождающими его супругами Деренталь будет арестован в минской гостинице. Он с уважением скажет чекистам: «Хорошая работа, господа».

Привезенный в Москву, в стенах Лубянки его встретят необычным способом: выставкой картин его младшего брата Виктора, художника, находящегося в эмиграции. Неужели Дзержинский хотел показать свое чувство юмора? О, нет. Тем самым он показал, что главный эсер станет «заключенным, к которому будет специальное отношение». Но одновременно Савинков услышит от Феликса знаменательные слова: «сто тысяч рабочих, без какого-либо давления с чьей бы то ни было стороны, придут и потребуют Вашей смерти – смерти «врага народа»!480. Понимал ли шеф Лубянки, что ударил в его самое чувствительное место?481 Ведь тот, кто боролся во имя народа, теперь будет объявлен его врагом.

Через несколько дней легендарный эсер, автор известных Воспоминаний террориста неожиданно совершает нечто странное. На второй день процесса над ним, 28 августа 1924 года, Борис Викторович вдруг заявляет: «Я признаю советскую власть». Благодаря этому, суд заканчивается на следующий день существенным смягчением наказания: смертный приговор заменяют на десять лет тюрьмы. Обвиняемый получает также неофициальное обещание быстрого освобождения. О, не только обещание, но и заверение в том, что с таким опытом он имеет шанс стать правой рукой Дзержинского. Но не теперь. Пока он должен оставаться за решеткой все еще в роли «заключенного, к которому будет специальное отношение». И действительно, ни у кого, кроме него, нет таких привилегий. На Лубянке ему предоставляют двухкомнатную квартиру с полной меблировкой. В его распоряжении автомобиль с водителем, который возит его на прогулки за Москву. Он может принимать гостей, в том числе и заграничных, может свободно вести корреспонденцию, писать книги и вести дневник. Многие годы он является признанным писателем, теперь у него есть возможность официально издаваться в СССР. Он получает высокие гонорары, которые пересылает на содержание своих троих детей. Чтобы полностью почувствовать комфорт специального отношения, с ним в квартире живет его любовница и друг Любовь Деренталь. Она, видимо, является чекистским агентом, которая должна следить за каждым его шагом, но он не хочет в это верить.

Взамен за эти удобства и обещания он должен подписать последнее обязательство – опубликовать на страницах «Правды» признание: Почему я признал советскую впасть. Он идет на все. Даже сам проявляет инициативу: пишет письма друзьям-эмигрантам, убеждая их поверить большевикам и вернуться в Россию, где их ждет прощение. Для бывших соратников Савинкова это шок. Тесно связанный с ним Дмитрий Философов грубо ответит ему: «Вы человек, конченный морально и политически (…). Для меня Вы – мертвый лев. А с тем псом, который теперь живет в России, не хочу и не могу иметь ничего общего». В Варшаве, где Савинков воспитывался и где покоится прах его отца, легендарного эсера станут называть «трупом контрреволюции».

6 мая 1925 года исстрадавшийся Савинков по наущению присматривающего за ним чекиста-эсера Василия Сперанского пишет письмо Дзержинскому: