Словно в подтверждение его слов, из дома, у которого стоял их фургон, вышла женщина. Кряжистая, в черном костюме типичного лондонского офисного работника, с виду уставшая от всего на свете, она заперла дверь и прошла мимо фургона, даже не глянув в их сторону.

– Убедилась? – спросил Макс.

Нина налила еще чаю, но дрожь в руках никак унять не могла.

Без четверти девять из дома вышла Марси с Мией и Софи. Девочки произвели на Нину неизгладимое впечатление. Миленькие, нарядные, в одинаковых розовых платьицах, толстых белых колготках и синих пальтишках, они без умолку щебетали, даже когда Марси усаживала их в машину. Сама Марси, отметила Нина, тоже прекрасна: длинные темные волосы, роскошная фигура. Благополучно пристегнув дочерей ремнями безопасности, Марси села за руль и тронула машину с места.

– Поехали, – произнес Макс, заводя мотор. Они последовали за ней, оставаясь сзади на расстоянии двух машин. Марси привезла дочек в детский сад, размещавшийся в большом здании, которое некогда являлось типичным жилым домом ленточной застройки.

– Совсем близко от дома… детский сад, – заметила Нина.

– Ну да. А эта ленивая шлюха все равно возит их на машине, – отозвался Макс.

Через несколько минут Марси вышла на улицу и села за руль. Она возилась со своим мобильным телефоном и, проезжая мимо фургона, даже не глянула на них.

– Еще одна в своем собственном мире, – прокомментировал Макс.

Они снова покатили за ней. У станции «Форест-Хилл» она остановилась, купила стакан кофе, хлеб в булочной и поехала домой.

Нина с Максом проводили Марси до поворота к ее дому, а потом развернулись и поехали в противоположном направлении – к Нью-Кросс.

– Ладно. Значит, в выходные делаем последние приготовления, репетируем, отрабатываем каждую деталь и в понедельник утром приступаем, – произнес Макс.

Нина молчала, глядя на дорогу через лобовое стекло. Когда она увидела двух маленьких девочек, когда увидела, как они любят свою маму, их план в ее представлении мгновенно обрел реальные очертания.

– Я наведу порядок в задке фургона, мы положим там одеяла, – сказал Макс, обратив внимание на выражение ее лица. – И ты поедешь с ними, будешь заботиться о них, угощать сладостями.

– Да, хорошо.

– Мы делаем это только ради денег, а не для того, чтобы кому-то причинить зло.

– Знаю.

– Будем надеяться, что к этой шлюхе в понедельник утром не заявятся на кофе ее подружки.

– На кофе обычно приходят чуть позже. Часов в одиннадцать.

– Я ни о чем таком не знаю. У нас в приюте не устраивали легкие завтраки в одиннадцать часов утра, – подчеркнуто произнес Макс.

Остаток пути до жилого комплекса «Пинкхерст» они ехали в молчании. Когда добрались до места, Макс загнал фургон в гараж, а затем запер ворота и поменял на машине номера.

Близились к концу долгие удручающие выходные, которые не принесли нужного результата. В воскресенье поздно вечером Эрика сидела с Айзеком Стронгом в своей крошечной гостиной. Вдвоем они только что умяли кастрюлю карри. Несколько дней назад Айзек смотрел выступление Эрики в телевизионных новостях и обратил внимание, что вид у нее изможденный и осунувшийся от усталости и недоедания. Он звонил ей вечерами в пятницу и субботу, требуя, чтобы она отвлекалась от работы на пару часов – нормально поела и отдохнула, но Эрика оба раза заявила, что не может позволить себе такую роскошь. А в воскресенье наконец-то согласилась с ним поужинать.

– Ну вот, хоть щечки немного порозовели, – заметил Айзек. Он разломил на две половинки пападам[51] и одну окунул в горшочек с манговым чатни[52].

– Очень вкусно. Спасибо. У себя на родине, когда я там бываю, мне этого очень не хватает, – призналась Эрика, сделав большой глоток пива. – Индийских блюд.

– А что, в Словакии нет индийских ресторанов?

– Практически нет. У словаков своя кухня очень хорошая, и мы не разбавляем ее традиционными блюдами других народов.

– Когда ты приехала в Англию?

– В девяносто втором, – ответила Эрика.

– Значит, нашу национальную ужасную кухню ты застала на самом издохе. – Айзек рассмеялся. – Видела бы ты, что мне приходилось пихать в себя в детстве и юности. Рыбные палочки, дрянной картофель-фри, безвкусную тушеную говядину. Я впервые увидел авокадо, когда учился в мединституте… Мои родители были не шибко изобретательны по части еды, – со смехом заключил Айзек.

– Где ты вырос? – полюбопытствовала Эрика.

– В Саффолке, в небольшом селении близ Нориджа.

– А моя мама жарила буквально все, и у нее так вкусно получалось. Но после смерти отца она с еды переключилась на спиртное, – сообщила Эрика.

– Стала алкоголичкой?

– Да. Хотя если кому и вредила, то только себе самой. В агрессию никогда не впадала и работу сумела сохранить… Ой, ладно. Давай о чем-нибудь другом.

– Покурить хочешь?

– Целый день об этом мечтаю.

Эрика взяла из кухонного ящика пачку сигарет с зажигалкой, они надели пальто и вышли во внутренний дворик. На улице было морозно; создавалось впечатление, что вот-вот пойдет снег. Огни города придавали низким облакам оранжевое свечение. Несколько минут они курили молча, глядя на здания, что убегали вдаль, мелькая меж деревьями.

– Будь ты серийным убийцей и полиция знала бы, кто ты, где живешь, куда бы ты подался? – спросила Эрика.

– Интересный вопрос. Как в игре.

– Я задала его сегодня в оперативном отделе. Мы в отчаянии: Макс Киркхэм и Нина Харгривз словно испарились… Мосс отреагировала, как и ты. Сказала, что это как в тест-игре: «С кем бы ты больше всего хотел переспать?»

– Разумеется, с Джейсоном Стейтемом, – ответил Айзек.

– Что?

– С ним я хотел бы переспать.

– Кто это такой?

– Ну ты даешь, Эрика! «Перевозчика», что ли, не смотрела? А «Перевозчика»-2 и 3? Бритоголовый, отменное тело.

– Нет. У меня обычно нет времени на кино.

– Ну хорошо, а с кем бы ты больше всего хотела переспать? Коллеги не в счет.

– Из моих коллег нет никого, с кем… – Она заметила, что Айзек насмешливо вскинул брови. – О’кей. Я хотела бы переспать… м-м… с Дэниелом Крейгом.

– Ой, ради бога. Совсем, что ли, чокнулась на госслужбе? Джеймса Бонда тебе подавай?