– Бывают времена, когда твердые в верованиях мужи и жены обязаны восстать против неправедности! – вскричал Франк. – Я присутствовал при том, как Арлен Тюк лично сказал инквизитору Хейсу: «Если выставите блудницу, я переломлю через колено столб и загоню одну половину в вашу дверь, а вторую – в графскую!» Так Избавитель давал нам понять, что те, кто выступает против ночи, неподвластны законам людей.

Ренна вспомнила эти слова. Арлен произнес их в запальчивости, во время распри, которую по иронии судьбы начал сам Франк, высмеявший ее за недостаток манер, когда подал дорогое вино в хрустальной посуде. Теперь воспитанности недоставало ему самому, и он метался зверем, пытаясь именем ее мужа разжечь и склонить к насилию толпу.

«Хватит», – подумала она и отключила метки невидимости.

– Я тоже при этом присутствовала! – выкрикнула Ренна, устремившись в толпу.

К ней обернулись, глаза вытаращились. Дети отпрянули, сминая стоящих сзади и освобождая ей путь к помосту.

– Ренна Тюк, – зашептались вокруг, но Ренна оставила их без внимания, сверля взглядом Франка.

– Узрите! – возопил Франк, указав на нее с напыщенностью жонглера. – Ренна Тюк, суженая Избавителя, возвращается, чтобы вести нас по нашему праведному пути!

– В нападении на Лощину нет ничего праведного! – пролаяла Ренна в ответ.

Франк смешался, но только на миг.

– Ты отрицаешь слова самого Избавителя? «Вы распоясались, – сказал он, – и должны понять, где кончаются метки».

Ренна растаяла и мигом позже соткалась на помосте рядом с Франком. Сграбастав рясу, она с разворота швырнула его с возвышения, и он грянулся навзничь на пятачке, поспешно освобожденном зрителями.

– Метки кончаются, когда ты толкуешь мне смысл мужниных слов! – сказала Ренна. – Тех, что прозвучали в ссоре, которую ты же и начал!

Она направилась к ступеням, не отводя от Франка гневного взгляда, но его юные приспешники преградили ей путь. В их аурах царила неразбериха. Поклоняться их учили ей, но знал их, пестовал и наставлял в преданности Франк. Именно Франк напитал их силой.

С ними придется разобраться – как, может быть, и с другими, но нельзя забывать о главном. Она начертила в воздухе ударную метку, расшвыряла мешавших пройти и стала подкрадываться к их вожаку, как к ночному волку.

Франк поднялся и припал к земле. Он не пострадал, избыток магии укреплял его тело, а в ауре кипело бешенство.

«Замечательно». Ренна приближалась, отбросив осторожность и провоцируя к нападению. Франк заглотил наживку и прыгнул, намереваясь ее схватить. Она непринужденно посторонилась, поймала за руку и, крутанув, применила против Франка силу его же инерции и швырнула через круг.

Франк снова остался невредим, но это было нестрашно. Как ни хотелось ей его отмочалить, демонстрация была важнее. Пусть зрители увидят честную схватку, в которой она победит.

Аура Франка пылала магией, и он осыпал Ренну градом ударов, но его шарусак еще пребывал в зачаточном состоянии. Когда-то Ренна дралась так же, полагаясь на голое неистовство. Для борьбы с безмозглыми трутнями этого зачастую хватало.

Но Шанвах ее от этого отучила. Шарум’тинг унижала ее примерно так же, пока она не научилась уважать оборонительные способности и ум противника. Вдобавок она ознакомила Ренну с болевыми точками – местами, где сходились и разветвлялись телесные энергетические потоки. В этом таился секрет шарусака дама’тинг, и Ренна, вооруженная меточным видением, различала яркие точки в ауре Франка не хуже, чем звезды в ночном небе.

Франк приступил к ней с удвоенной яростью. Теперь он был начеку, но все удары пришлись в пустоту, тогда как Ренна отклонилась и врезала пяткой в бедренную точку. Он сложился, словно лист бумаги, и Ренна, змеей захватив его правый бицепс, заломила ему руку за спину. Удар под колено поверг его наземь. Она выламывала плечо, пока не услышала хруст.

Франк взревел от боли, но Ренна поняла по ауре, что поединок не закончен. С усилием оттолкнувшись от земли, он поднялся, словно не замечая сломанной руки, и преимущество Ренны во многом сошло на нет. В шарусаке все строится на тяжести и рычагах силы противников, но магии во Франке было столько, что Ренна весила для него не больше куклы.

Она дала ему отойти, поставила руки на бедра и улыбнулась, когда он присел, оскалился и вытянул руку, залечивая ее магией. Через считаные секунды он будет вновь готов к бою.

Ренна шагнула вперед, чтобы добить его, пока он не восстановился, но тут раздался крик – и братья с сестрами атаковали ее. Их замешательство улетучилось, и они уподобились стае трутней, готовых защитить своего мозговика.

Набрав в грудь воздуха, Ренна обрела центр и сосредоточилась на точках схождения в их аурах. Одна молодка попыталась пинаться; поймав ее за ногу, Ренна ткнула костяшками двух пальцев в бедро, и нога отнялась. Другой пацан замахнулся кулаком и взмыл в воздух. Не прекращая кружиться, Ренна присела и подсекла ногой паренька, – без сомнения, она заставала его в городе за чисткой конюшен.

Последним был юный красиец, он сражался искуснее остальных, но и близко не походил на Ренну в проворстве. Отступив на два шага, Ренна блокировала его удары и пинки, пока он не занял нужную позицию; тогда она раздробила ему таз и вывела из боя.

Путь к Франку расчистился вновь, и тот уже оправился полностью. Его аура горела от гнева, но ему хватило ума не идти врукопашную. Вместо этого он поднял руку и начертил в воздухе светящуюся ударную метку. Не будучи пока великим мастером, он зарядил ее больше чем требовалось.

Ренна превратилась в туман и пропустила сквозь себя ударную волну, которая повергла наземь приспешника Франка, превратив его в груду изуродованных останков.

«Тебе крышка».

Она пересекла круг, подобно порыву ветра. Франк отшатнулся и яростно ударил в туман, но с тем же успехом мог избивать воздух. Она материализовалась позади, одной рукой обхватила его за шею, а другую просунула под мышку и сплела кисти.

Будь бой обычным, она бы его задушила, но Франк был слишком силен, а Ренна хотела продемонстрировать совершенно другое. Она прижала свои накожные метки к меткам Франка, но не влила в него магию, как поступила со Стелой, а с силой Втянула, высасывая из него мощь.

Мышцы Франка напряглись и вздулись, как от плевка молниевого демона. Ренна удержала его и усилила тягу. Ее метки сперва засветились, затем запылали, и это длилось, пока она не ощутила жар. Глаза, горло и носовые ходы высохли, их жгло. Но она продолжала Тянуть, следя за тем, как тускнеет аура Франка. Боль нарастала, пока все ее тело не объяло незримым пламенем, но Ренна продержала противника до последнего и дождалась, чтобы его аура почти погасла.

Ренна отпустила Франка, проводила его пинком в зад, и он мешком рухнул на землю. Боль стала невыносимой. Ренна послала в небо мощнейший магический разряд, начертив световую метку, которая превратила ночь в день.