– Ты прекрасно выглядишь, гораздо лучше, чем раньше.

– Ты заметила…

– Как я могла не заметить?

– Да… Я тоже. После твоей смерти… прости, что напоминаю, я будто заново родился.

– Хоть какая-то польза…

– Не обижайся…

– Даже не думала.

– Скоро Макс твой вернётся.

– Откуда знаешь?

– Чувствую…

– Мозг, я ничего не понимаю… Как Окатан может меня хотеть?

– Не знаю, как объяснить…

– Ну, пожалуйста!

– Тебе везло с самого начала…

– Допустим.

– Прошло около шести месяцев, а ты жива и здорова, и постоянно, заметь, лишь с небольшими промежутками, рядом есть кто-то, кто тебе помогает…

– Согласна.

– Ну вот…

– Что вот?

– Неужели не понимаешь?

– Нет… При чём тут планета?

Но продолжить разговор не получилось – вернулся Макс.

Он уткнулся в меня мокрой мордой, и я вынырнула из подсознания.

– У тебя опять с-с-странное лицо… Ты с-с-с кем-то говорила? Я кое-что принёс-с-с для тебя.

– Макс, зачем было рисковать, я бы обошлась и так…

Хвост-рука извернулся и рядом упал мешок… Не мой. Я дёрнула мокрые завязки. Там были фрукты: красно-оранжевые артарии, зелёные лигги и наливные, полосатые вааксы. Объеденье!

– Ты обчистил сад? И даже мешок спёр?!

– Он валялс-с-ся на с-с-самом виду.

– Спасибо!

Абсолютно без всяких задних мыслей, а только из чувства благодарности, я схватила чешуйчатую морду и запечатлела сочный звучный поцелуй прямо в ложбинку между ноздрей. Если бы знала, чем это закончится, то хорошо бы подумала, прежде чем так делать! Ангалин дёрнулся, и по всему его телу пробежала сиреневая искра, ото лба до кончика хвоста. А потом… Его от меня будто отбросило, как током шибануло… и запахло озоном, как после грозы. Несколько секунд мы приходили в себя, таращась друг на друга. Ящер тряхнул головой и глянул так, что внутри всё похолодело, а после прошипел:

– С-с-сиди з-з-здес-с-сь до вечера и не выс-с-совывайс-с-ся… – и прыгнул в воду.

Глава 7

Полдня я мерила ногами камышовый остров. Мозг почему-то разговаривать не захотел, сослался на занятость и добавил, что пообщается со мной тогда, когда я буду готова к разговору. Что за бред! А сейчас я, как ему кажется, не совсем адекватна. Если кажется, креститься надо! Я страшно разозлилась: «Не адекватна, говоришь… Ну-ну… Посмотрим, что ты запоёшь, скажем, недельки через две. Умолять будешь… На коленях ползать, чтобы я обратила на тебя внимание. Вот живёт же в голове такая зараза! Ничего-ничего, и на моей улице будет праздник!»

От злости я слопала большую часть фруктов, а потом завернулась в одеяло и легла спать. И, как ни странно, заснула очень быстро. А вот проснулась от тяжести. На мне что-то лежало, вернее, обвивало. Это был хвост! Хвост ангалина. Он устроился рядом, обмотав мои ноги, а голова торчала у меня под мышкой. «Та-а-ак… Очень интересно… – я боялась пошевелиться, не хотелось, чтобы он проснулся. – И как он так близко подобрался, что я ничего не почувствовала? Даже умудрился ноги хвостом обмотать. Боялся, что убегу? Ох, не нравится мне это дело…» В голове пронеслось эхо:

– Любовь нечаянно нагрянет,

Когда её совсем не ждёшь…

– Мозг, хватит уже!

– А я не про тебя, я про него…

– Что?!

Но в эту секунду Макс проснулся. Сначала в упор я смотрела в зелёные глаза, а потом спросила:

– Что это значит?

Он сразу же отпустил меня и отодвинулся:

– Ты подумал, что я могу сбежать?

– Нет… Я… Мне показалос-с-сь, что тебе холодно…

– А-а-а… Ну, если с такой точки зрения… Тогда ладно…

Я решила больше не развивать эту тему и не спрашивать, что это было за непонятное свечение после моего дурацкого поцелуя и где его целый день носило. Сделала вид, что всё нормально, но последняя фраза Мозгового как-то насторожила.

Несколько часов до заката мы провели весьма продуктивно. Я перекусила фруктами и сладкими кореньями, которые Макс где-то откопал для меня, а потом мы разговаривали. Я дорассказала ангалину свою историю в общих чертах, не вдаваясь излишне в детали. Когда же дошла до момента, как впервые услышала голос Гая, Макс презрительно сморщился:

– Тож-же мне… нашла, чем вос-схищ-щ-щаться…

– Но ты же не слышал… Почему так говоришь?

– Ангалины поют не хуже, а мож-жет и лучш-ш-ше.

– Поют?!

– А ты думала мы только плавать, да з-з-золото глотать с-спос-собны?

– Нет, конечно… Просто неожиданно как-то… Поющие ящеры… А послушать можно?

Он покачал головой:

– У меня с-спос-собности к пению не очень. А вот нес-с-сколько моих братьев и сес-стёр… У них такие голоса… Рыбы дохнут!

Я захохотала:

– Ну, ты и сравнил! От настоящего пения никто дохнуть не должен!

Макс сжал челюсти и отвернулся.

– Обиделся, что ли? Прости, но ты очень смешно выразился. Не обижайся…

– Ну а дальш-ш-ше что было? – процедил он сквозь зубы.

Когда мой рассказ дошёл до встречи с северянами, его настроение ещё больше ухудшилось:

– Вот, з-з-значит, как… З-з-золота у них мало… Обманщ-щ-щики! Отец долж-ж-ен об этом уз-з-нать!

Я замолкла: «Ой-ёй-ёй… Опять лишнее сболтнула. Как бы из-за моего языка без костей межрасового конфликта не случилось. А Мозг меня предупреждал… Ну я и трепло!»

– Давай дальш-ш-ше…

– Хватит на сегодня. Вижу, что моя история может обернуться проблемами и для людей, и для ангалинов. Больше ничего не скажу.

Ящер зашипел:

– Но ты обещ-щ-щала!

– Когда я обещала, то не подумала о последствиях для кого-то, кроме меня. А теперь понимаю, что они могут быть. Поэтому все, что было дальше, свожу к нескольким предложениям. Мы благополучно добрались до Маргоса, поселились в гостинице, ходили на ярмарку, я там немного прибарахлилась, а потом увидела тебя. И решила помочь, как ты знаешь, была возможность. А так как я и до этого собиралась покинуть караван, то решила не откладывать в долгий ящик и после концерта собралась и ушла из города. На другом берегу украла эту лодку, а дальше ты знаешь. Вот и всё.

Я видела, что Макс разозлился и, возможно, обиделся. Такие резкие перемены его настроения очень настораживали. Реакция на мои слова и действия у него была непредсказуемой. «Как же Мозговой прав! Я расслабилась от заботы и помощи, а ведь, действительно, об ангалинах почти ничего не знаю… И история многовековой вражды между двумя разумными расами на этой планете тоже мне почти неизвестна. С одной стороны, хорошо было, когда я понимала речь, но сама не могла говорить. Помалкивала себе тихонько в тряпочку да мотала на ус полученную информацию. А теперь надо постоянно думать, что говорить и кому говорить, а то, не ровён час,