А ночью, когда я укладывала спать дочерей, позвонил Стас. Сашу вывели из комы.

Я смогла попасть к Саше только на следующий день. Меня все еще пугала мысль, что в любой момент что-то может пойти не так, боялась радоваться раньше времени, сглазить – и только когда увидела его в сознании, успокоилась.

Частично.

Но уже можно было вздохнуть свободней.

Я просидела у его кровати несколько часов. Молча. Просто рядом. Впитывая, наслаждаясь выстраданным моментом радости, ощущая, как в душе восходит долгожданное солнце. Как надежда снова пускает молодые ростки.

Саше пока сложно было говорить, да я и не знала, о чем говорить после недель мучительных изматывающих ожиданий. Держалась за его руку, как за спасительный канат, смотрела глазами, полными счастливых слез, и не верила, все еще не верила, что страшная страница нашей жизни оказалась перевернута.

Врачи не обещали скорейшего выздоровления, сказочных чудес, но я готова, была готова ждать сколько угодно, лишь бы вновь увидеть его прежним – здоровым и полным сил.

А когда Сашу перевели в обычную палату, я наконец-то смогла привести к нему дочек.

Девочки очень соскучились по отцу, изводили меня в последние дни дотошными вопросами, поэтому, когда в первый момент они кинулись со счастливыми визгами к папе, я даже испугалась. Попыталась успокоить их, но, увидев слабую улыбку и загоревшийся огонек в почти потухших глазах мужчины, остановилась. Решила не мешать.

Саша действительно изменился с момента, как пришел в себя. Это был вроде он – и в то же время словно чужой человек. Внешне ничего не изменилось кроме того, что из любимых глаз ушла жизнь. Ушла ненависть, радость, азарт. Вообще какие-либо эмоции, которые я привыкла видеть в них.

Такой взгляд бывает у стариков, проживших долгую жизнь, у покалеченных судьбой людей, у самоубийц. Пустой, мертвый, охладевший.

Мы мало общались, хоть я и приходила каждый день. Проводила по полдня рядом. Разговоры ни о чем и ощущение, что я упускаю что-то очень важное. Необходимое.

Что-то надломилось. В нем. Или между нами. И это не могло не волновать.

Со временем ему разрешили вставать, двигаться, ходить. Я с замиранием сердца следила за его первыми шагами после операции, радовалась в душе и верила в него, как верят маленькие дети.

Понимала, что нам следует поговорить. Выяснить все негативные моменты. Сама давно отпустила прошлое, а вот Саша, похоже, расставаться с ним не собирался.

Я слегка поправилась, у меня увеличилась грудь. Беременность – стало сложнее скрывать под одеждой и мужчина все чаще с обреченным видом смотрел на мой живот. Гипнотизировал, ласкал ментально. Иногда мне казалось, что он хотел дотронуться, прикоснуться, однако вслух ничего такого Саша не произносил, и это могли быть лишь мои фантазии и догадки.

Вопреки всем прогнозам, он довольно быстро шел на поправку. Восстанавливалась речь, координация движений. И наконец, наступил момент, гда его выписали домой.

Я тряслась, как подросток в ожидании первого свидания. Металась по комнате, переставляя какие-то мелочи на полке, переплетала по которому разу девочкам косички.

Что он решит в отношении нас теперь? Останется ли в силе договор на ребенка? А если ничего не изменилось? Если Саша защищал на ринге только своего наследника, а на меня ему по-прежнему плевать?

Боже, Ника, уймись! Прекрати накручивать саму себя еще до того, как что-то успело произойти!

Стас привез его к обеду. Кушать Саша отказался, сразу скрывшись в своем кабинете. И только к вечеру появился в гостиной.

– Тебя ждать к ужину?

– Да, пожалуй, – рассеянно кивнул головой и устало плюхнулся в кресло.

– Тебе не стоит пока работать, нагружать себя.

– Кое-какие дела, увы, ждать не могут.

– Придется. – Я присела рядом на подлокотник.

– Почему ты не сбежала? – внезапно огорошил мужчина. Посмотрел таким взглядом, что мурашки табуном побежали по телу. И что-то забытое, почти родное, впервые за долгое время мелькнуло в глубине темных глаз. – Пойдем. У меня для тебя кое-что есть

Жестом руки пригласил за собой.

Встал с кресла и снова направился в кабинет.

"Почему ты не сбежала?" – этот вопрос на время выбил почву из-под ног, заставив растеряться, но уже через пару минут я переспросила:

– Что ты имел в виду, говоря о побеге? Куда сбежать? Зачем?

– Пока я был в коме. У тебя были деньги. На карточке, которую я дал тебе, довольно крупная сумма. Тебе хватило бы, чтобы уехать, скрыться и ни в чем не нуждаться долгое время. Почему ты не воспользовалась ею? Упустила такой шанс? – развернулся в дверях кабинета.

Обжигающая волна пробежала по позвоночнику, и я узнала прежнего Сашу.

Только теперь вместо страха внутри вспыхнуло совсем другое чувство.

– У меня даже мысли такой не возникло. Поверишь? Или ты решил от меня откупиться таким образом? – вздернула подбородок.

– Просто хочу понять.

В какой-то миг мне даже стало обидно. Я вспомнила ночи, проведенные у его больничной койки, серые вереницы безрадостных дней. Иногда мне казалось, что время остановилось.

Он не видел всего этого, не был в моей шкуре, не переживал недели подвешенного состояния, когда вздрагиваешь от телефонных звонков и боишься в любой момент услышать свой приговор.

– Понимай, – бросила безразличным тоном, проходя мимо него.

Объяснить и донести все это я ему просто не смогу.

Но он, словно почувствовал мою обиду, шагнул следом. Крепкие мужские руки сжали мою талию, притянули к мощному мужскому телу.

Горячее дыхание обожгло висок, и тихий шепот ударил по нервным окончаниям:

– Я хочу услышать это от тебя. Хочу убедиться, что мне не кажется и я не придумал все это сам себе.

– Что ты хочешь услышать? – резко развернулась в его руках. – Разве мало того, что ты видишь? Я никогда не обманывала тебя. Ни тогда, ни сейчас. Только ты никогда не слушал. Не слышал!

– Я знаю, – тихо согласился он, не сводя с меня цепкого взгляда. Пытаясь отчаянно что-то разглядеть. – Теперь понимаю. И все же? Почему? Я закусила щеку с внутренней стороны, подбирая слова так, чтобы в паре предложений уместить смысл того, что распирает меня сейчас изнутри. Когда дышать тяжело, под ребрами жжет, глаза щиплет – и кажется, будто в груди вот-вот взорвется вулкан.

Разве возможно в двух словах выразить столько эмоций? Рассказать о неделях, месяцах мучительного ожидания и неубиваемой надежды?

– Потому, что узнала правду, – медленно начала перечислять, – увидела тебя другого. Настоящего. Того Сашу, которого я полюбила когда-то. Потому что это было бы подло с моей стороны. Потому что... – Я запнулась, не в силах продолжать.