усугублял горбатый и тонкий нос выдающихся размеров. Чужак был гораздо смуглее четлан, причем, кожа его имела сочный медно-коричневый оттенок. И сама кожа выглядела грубой, какой-то пористой. Разумеется, никаких тебе бород и усов — всё, как полагается настоящему индейцу. Возраст незнакомца было очень трудно определить. От двадцати и… и хоть до пятидесяти! Хотя, вряд ли. Волосы незванного гостя были полностью лишены седины. Удивительно сочной черноты волосы! Вороново перо — банальное сравнение, но что поделать, оно идеально! Волосы чужак не стриг, не скручивал, не вымазывал глиной, они ровными тяжелыми прядями ниспадали на плечи, лишь на лбу перехваченные расшитой тесемкой. Были бы чистыми — все женщины моего мира просто удавились от зависти!

Вот этот странный тип и вызвал недовольство моих доблестных стражей. Последние дерзко наседали на него, один что-то яростно кричал в лицо. Спутник купца вёл себя предельно спокойно и смирно, хотя, страха на его лице заметно не было. Это лицо вообще нельзя прочитать.

— Владыка! — неуверенно, но очень четко произнес он, глядя на меня.

Не позвал на помощь, а как бы поприветствовал. Последние стражники, наконец, обернулись и нехотя склонились, протянув руки в мою сторону. Чужак оглядел врагов и повторил непривычный для себя жест.

— Что тут случилось? — вопросил я, стараясь наполнить металлом голос.

— Ошибка, — медленно ответил незнакомец. Ему явно мешал куцый словарный запас. — Не знать правила. Что-то нарушать. Обида. Они — обида. Не хотеть. Мой не хотеть.

— Не слушай его, владыка! — в сердцах влез в разговор стражник, что ярился больше всех. — Торгаш врет! Он насмехался над нами! Издевался! Он… он вообще тут что-то вызнавал!

Вызнавал?

— Что ты делал здесь?

— Идти, — пожал плечами черноволосый. — Искать… искать проход. К владыка.

— Зачем это?

— Видеть и говорить. Просить говорить, — поправил себя чужак.

Вот как? Какой-то помощник купца захотел поболтать с «императором»? Я должен быть польщенным или обиженным?

— Мой страж говорит, что ты его оскорбил. Насмехался над ним.

— О нет! — легкая улыбка промелькнула по каменному лицу. — Не хотеть! Мой радоваться, улыбаться. Ошибка. Но мой понимать честь воина. Понимать, что надо платить. Как платить?

— Дайте, я его в землю воткну! — снова взвился обиженный стражник. — Чтобы не скалил зубы на воинов владыки!

— Думаешь, ты совладаешь с ним? — я скептически оглядел своего защитника.

Стражи, конечно, были моей опорой. Но с первой встречи наши личные отношения не заладились. Простые парни, ценящие в людях умение убивать, слишком плохо умели скрывать своё снисхождение в отношении Недоноска. Сколько Глыба их не одергивал. Так что я не мог упуститьшанса и не подколоть их. Хотя, конечно, мои здоровяки смотрелись на фоне незнакомца сытыми псами перед котом. Правда, котом явно непростым.

— Да я его одной рукой! — взвился с новой силой воин, но я заткнул его, подняв левую руку.

— Поэтому вы напали на него вдесятером?

Мои бравые бойцы сникли. Иногда унизить ближнего своего — это так приятно!

— Предлагаю честный поединок. До первой крови или до просьбы о пощаде.

Радостно вспыхнул страж поруганной чести, скромно кивнул незнакомец.

— Есть пожелания: чем будете драться?

Мой воин молчал поднял руку, в которой был шест — они заменяли стражникам копья на тренировках. Его приятель с силой бросил свою палку в чужака. Тот скупым движением руки вынул оружие из воздуха и ловко крутанул, переместив за спину.

«Это будет интересно!» — внутри меня потирал руки соскучившийся по зрелищам обыватель.

И он не ошибся. Слишком уверен в себе был спутник купца. Слишком спокоен. Вероятно, он успел увидел стражей в деле и знал, с кем сражается. А вот мои обалдуи просто привыкли, что, благодаря урокам Глыбы, они сильнее всех. И вступивший в поединок воин, даже не попытался разведать силы противника. Что твоя обезумевшая швейная машинка, он принялся ширять врага копьем. Особенно желая попасть тому в лицо: чтобы кровища потекла, чтобы мерзкий чужак заорал от боли. Но энергия утекала впустую. Незнакомец взял палку в обе руки, держа горизонтально, и даже не отбивал ею чужое оружие.

Он уклонялся! Несмотря на бешеную скорость, которую развил мой страж, черноволосый успевал убрать голову с линии удара. Он неспешно шагал, закручивая противника, и каждый раз лаконичным движением уходил от очередного выпада. Это какую же реакцию надо иметь! Как владеть своим телом! Стражник тоже начал это понимать, но ярость не позволяла ему задуматься над этим. Вот он схватил шест за кончик и рубанул по врагу широким махом! Но даже тут чужак не стал отбиваться своим копьем. Ровно Избранный Нео он откинулся назад и пропустил оружие врага над собой. Потом легонько оттолкнулся шестом от земли и вернулся в исходное положение.

Кино просто!

Мой боец уже блестел от пота, а тот, за кого я болел, даже не сбил дыхание. Он не хмурился, не рычал, не улыбался — каменное лицо было эталоном сосредоточенности и покоя. Глаза следили за каждым движением противника. Стражник сбавил темп и все-таки включил осторожность. Он долго выцеливал, выискивал открытые места. На мой взгляд, там и выискивать было нечего: незнакомец стоял открытым, как на ладони. Другое дело, что попасть в эти открытые места было невозможно.

Шла уже третья минута поединка (а это очень долго!), но копье стражника еще ни разу не коснулось пришлого. С другой стороны, и мой боец ни разу не был помечен… Но это потому, что чужак ни разу не бил. Наконец, четланин ринулся в яростную атаку, которая, по его мнению, должна расставить все точки над «i». Он отдышался и бросил на штурм все свои силы. Стражник больше не колол, а только рубил: яростно и в самых неожиданных плоскостях!

Ну, это ему казалось, что в неожиданных. Смуглый незнакомец читал его, как я читаю книгу. Легко увернулся раз, второй, третий… и вдруг стремительно ответил на очередной замах стражника. Совершенно симметрично и с такой силой, что копья затрещали от удара! Мой боец зарычал от боли в запястьях, куда пришлась вся отдача, а потом с круглыми глазами воззрился на свою палку, которая надломилась и повисла на волокнах.

Незнакомец сделал шаг назад, опустил свое оружие.

— Мой оружие трескать. Мой земля, когда оружие поломать — бой чести прекратить, — тут он повернулся к опешившему стражнику. — Ты очень-очень сила.

Дипломат, однако. Три минуты унижал моего парня, играл с ним, как с ребенком, и тут же дал ему выйти из боя с честью.

— Поединок закончен, — объявил я. — Ты хотел «видеть и говорить владыка»? Тебе повезло — ты это уже делаешь.

— Уже понять, —