С его помощью передача часослова в местный музей была обставлена настолько блестяще, что Ольга о таком даже мечтать не смела.

«Если продать книгу нельзя, значит, нельзя, и на этом можно поставить точку», – рассуждала она.

Но старый нотариус сумел-таки найти решение, нисколько не противоречащее воле покойной Аньес. Он предложил Ольге продать, или, как он сам выразился, «передать» права на воспроизведение часослова! Вот ведь изобретательный ум! Как тут не вспомнить мудрых, добрых Джобсона и Фокса из «Пиквикского клуба»!

Так что поднятая в СМИ шумиха только подготовила почву и привлекла к готовящейся сделке заинтересованных лиц. За право публиковать Помарский часослов бились сразу несколько издательских домов.

Когда же месье Гренадье, довольно потирая руки, выправлял последние пункты договора, в Бургундию прибыл представитель известного нью-йоркского модного дома. Детективная история возвращения драгоценной книги подогрела и их интерес – они намеревались выпустить коллекцию одежды и домашнего текстиля по мотивам средневековых иллюстраций. Майки с рыцарями и простыни с трубадурами позволяли Ольге не только разделаться с банковскими кредитами на дом и землю, но и оплатить все налоги на наследство.

Это было уже настоящее чудо! Дом старой графини, этот уютный, любовно декорированный уголок аристократической Франции, удалось сохранить!

– Все останется так, как было при Аньес, в неприкосновенности, – взахлеб рассказывала Ольга Поленову. – Представляешь, я даже мечтать об этом не могла!

– Что ж, теперь наш Денис настоящий граф не только на словах, но и на деле, – звучал в трубке, по обыкновению, резонерский голос Поленова.

– Слушай, давай-ка поскорее заканчивай дела и к нам! – скороговоркой выпалила она.

Только сейчас она поняла, что очень по нему соскучилась.

Бродить одной по длинным коридорам охотничьего дома Ольге надоело. Радость надо делить с друзьями.

– Ну… не знаю, – неуверенно протянул Поленов и, помолчав, добавил: – Если только после выставки…

Нажав отбой, Ольга вышла в сад, посмотрела на лужайку перед домом и вспомнила несчастного Сорделе. Но в ту же секунду вздрогнула, ощутив на плече чье-то прикосновение:

– Боже мой! Вы меня напугали! Как вы тихо ходите!

– У всех свои достоинства, – с легким прищуром ответил мэтр Гренадье. – Я проходил мимо и решил вас проведать. Вам, Ольга, возможно, стоит напомнить, что согласно пункту 05.09 господин граф по достижении им совершеннолетия сохраняет за собой право пересмотреть условия договора или вовсе его расторгнуть. Кто знает, как сложится его жизнь…

День выдался пасмурным и ветреным, но не дождливым. Низкие серо-синие тучи проплывали над центральной площадью замка Помар де Рабюсси, где проходила торжественная церемония. Казалось, все жители города, побросав работу, собрались на площади у входа в капеллу Святого Бернара. Тут были и служащие мэрии, и директор музея, и чиновники из Парижа, и председатель Общества букинистов Франции, и профессора из Дижонского университета, эксперты, реставраторы… и, разумеется, репортеры. В Помар прибыли даже сотрудники российского посольства – Ольга настояла, чтоб в договоре значилось непременное экспонирование часослова в Москве и Петербурге. Кроме того, для Ленинской и Салтыковской библиотек французы подготовили полную электронную версию книги.

В ожидании начала церемонии в шатрах собравшимся предлагали вино и легкие закуски. Господин мэр, как всегда, задерживался. Воспользовавшись моментом, директор музея предложил Ольге и Денису небольшую экскурсию.

– Уверяю, вы этого прежде никогда не видели. Голубятня лишь недавно отреставрирована. – И директор указал на небольшое круглое строение. – Она долго стояла в лесах, но после ремонта в ней появились обитатели. Мы полагаем, что дюжина почтовых голубей брюссельской породы привлечет туристов.

Под прицелами фотокамер Ольга с Денни зашли внутрь.

– Ах, какие они красивые! – воскликнул мальчик.

Уютно воркуя, чудесные белые птицы летали под сводами голубятни, по-хозяйски перемещаясь из одной ячейки в другую.

– Здесь более тысячи ячеек для тысячи голубей. В прежние времена их количество строго регламентировалось. Один голубь – один акр имеющейся у феодала земли. Так что ваши предки были очень крупными землевладельцами! – обратился директор к Денису и вдруг неожиданно засвистел и выставил вперед руку, на которую тотчас спикировал один из голубей. – Не бойся, Денни, они очень деликатны.

Денис насыпал себе в ладонь птичьего корма и тоже вытянул руку. Голубь не заставил себя ждать. Смешно наклонив голову, он посмотрел на мальчика и стал клевать.

– Ой, что это… – начал было мальчуган, но в дверях показался мэтр Гренадье.

– Господин мэр на месте. Все ждут только вас!

На ступеньки храма, украшенные букетами и флагами, поднялся сияющий мэр с трехцветной лентой через плечо и, тронув микрофон, открыл церемонию:

– Когда впервые видишь выполненные из мерцающего мрамора скульптуры Родена или Слютера, или погружаешься в многоцветную глубь Шартрского собора, или стоишь перед вечными полотнами Делакруа, Ренуара, Ван Гога, возникает ощущение встречи с чудом. Это ощущение не притупляется с течением времени, мы вновь и вновь бываем одарены благоговейной радостью сопричастности гению. Именно таким драгоценным чудом предстает перед нами часослов графов Помар де Рабюсси… – сверкнув очками, господин мэр заглянул в бумажку с текстом, – …наслаждение, созерцание которого не может стать привычным или наскучить…

«А вот длинные речи без учета погодных условий очень даже могут», – подумала про себя замерзшая Ольга, с тревогой поглядывая на сына.

Наконец прозвучали слова благодарности, аплодисменты и заиграла музыка. Собравшиеся устремились во внутренний двор, соединявшийся с сакристией[59], специальным, строго охраняемым помещением, где и нынче хранились самые драгоценные экспонаты. Именно там предполагалось разместить часослов. При свете прожекторов фолиант внесли в зал. Денис с необычайно серьезным видом позировал перед камерами. А Ольга, погладив напоследок тисненый переплет книги, бережно установила ее в витрину…

Все прошло замечательно. Вечером Ольга пригласила на ужин мэтра Гренадье с супругой и внучкой. Девочка была ровесницей Дениса, так что скучать за взрослым столом им не пришлось. Дети играли в саду. С лужайки доносился их смех. Неожиданно прервав игру, они подбежали к Ольге, и Денис протянул ей маленький, скрученный в трубочку клочок бумаги.

– Ма! Что здесь написано? – запыхавшись от бега, выпалил он.

– Откуда у тебя это? – удивилась Ольга, на ладонь ей легла даже не бумага, а крошечный пергаментный свиток.

– Почтовый голубь дал, когда я его кормил, – отрапортовал мальчуган.

– Как это странно. – Развернув свиток и прочтя короткий текст, Ольга удивилась еще больше, в нем было известное изречение, которое она помнила еще со времен институтского курса латыни: «Omnia vanitas. Semper idem. Все, что уже было, то и будет, что делалось, то и будет делаться, нет ничего нового под солнцем…»