красавица, — сказал он со вздохом, — песни о весне плохими не бывают.

— Потому что в песнях о весне не поют про лужи на дорогах, — послышался насмешливый голос Митриэль, и Аклариквет поспешил подать знахарке руку, помогая подняться на сцену.

Линдиэль наблюдала молча, стоя в стороне у кареты в окружении своих верных, сопровождаемая одним из братьев и его сыном, их слугами, защитниками, охотниками…

«Астальдо собирался приехать! Астальдо собирался приехать!» — крутилось в голове.

Чем ближе ко дворцу верховного нолдорана подъезжала дочь лорда Новэ, тем больше разговоров слышала о том, что принц Финдекано планирует быть на Празднике Середины Весны. Линдиэль не обратила внимания на причину приезда любимого героя, ведь её совершенно не интересовало, что и про кого поют, ведь главное… Главное…

Сама судьба свела её с Любимым!

«Соединило небо

В едино быль и небыль!

Как сладок плод запретный…

Прекрасней нет сюжета!»

— Я хочу увидеться с твоей подругой, менестрель, — помешал мечтать голос Митриэль. — Мне есть, за что благодарить её.

— Лайхениэ пока не уехала из дворца, — почему-то смутился Аклариквет. — Но у неё тоже подготовка к празднику. Много желающих приобрести у кудесницы нечто волшебное.

Знахарка удивилась. Лайхениэ? Кудесница? Нечто волшебное? Неужели дикарке удалось-таки очаровать королевского менестреля?

— Надеюсь, ты поговорил с племянницами? — с очень недовольным видом произнёс Тьялинельо, обращаясь к Вильварину. — Ты же не хочешь, чтобы верные принца Финдекано им объясняли, что можно петь, а что — нет.

— У них будет выступление только в наших постановках, — успокоил собрата Аклариквет. — А насчёт принца не волнуйся — он отходчивый.

«Почему эти всего-лишь-менестрели не называют Фингона Астальдо?!» — неожиданно даже для себя возмутилась Линдиэль, чувствуя непреодолимое желание подняться на сцену и, не стесняясь своего сопровождения, объяснить максимально доходчиво этим недостойным, как правильно величать героя. Лишь подошедшая Митриэль отвлекла от навязчивой злости.

— Пойдём, милое дитя, — со странной нежностью произнесла знахарка. — Пока моя давняя знакомая не уехала в свой летний домик, и пока я здесь, хочу поговорить с ней. Да и тебе будет интересно знакомство: ты ведь любишь дружить с Авари.

Согласившись лишь для того, чтобы ожидание встречи не было невыносимо долгим, Линдиэль послушно направилась вместе с Митриэль в сторону восточного крыла дворца нолдорана. Какая разница, чем заниматься, пока рядом нет Астальдо? Жаль, нельзя заснуть и проснуться в его объятиях, пусть даже через сотню лет! Во сне время не ощущается.

***

Уже издали стало ясно — в восточном крыле кипит жизнь: кто-то громко спорил, кто-то пел, звенела посуда, хлопали двери, играла самая разная музыка, лаяли собаки, и щебетали ручные птицы. Навстречу постоянно попадались весёлые компании и влюблённые парочки, кто-то шутливо играл в снежки, с трудом находя последний не растаявший снег в достаточном количестве.

— Её жилище можно найти по запаху, — дружелюбно произнесла из-под шали Митриэль. — Чувствуешь аромат трав? Не задыхаешься ещё?

Линдиэль задыхалась, но не от эликсиров, сердце ныло сильнее, голова начинала кружиться, а ноги — подкашиваться:

«Астальдо приедет! Он приедет! Может быть, уже приехал? Где остановился? Как с ним встретиться? Как он отреагировал на моё признание? Прочитал ли письмо?.. Почему мне так плохо без него?»

Вспоминая любимое лицо, дочь Кирдана не заметила, как оказалась в огромном помещении, напоминающем библиотеку, только вместо книг на бесчисленных полках стояли стеклянные сосуды причудливых форм, различных размеров с самым неожиданным содержимым.

Остановив взгляд на плавающей в оранжевой жидкости освежеванной ящерице с тремя глазами, дева на миг отвлеклась от изматывающих эмоций.

— Привет тебе, подруга, — первой заговорила Митриэль, наблюдая, как Зеленоглазка спешно проверяет оплату за свою работу и выставляет перед двумя юными девами ряд маленьких бутылочек с розовой полупрозрачной жидкостью, искрящейся многочисленными крошечными пузырьками.

— Здесь всё, — констатировала колдунья, торопя покупательниц. — Закончится — приходите снова. И тебе привет, подруга.

Эльфийки посмотрели друг на друга, яркие зелёные глаза травницы стали влажными. Достав из-под стола широкую плоскую бутыль с прозрачной жидкостью, колдунья вопросительно взглянула на незнакомую гостью.

— Это Линдиэль, младшая дочь лорда Кирдана, — пояснила Митриэль, — она пришла со мной за компанию. А я… — знахарка присела на стул, ещё сильнее кутаясь в чёрную шаль, — я хочу отблагодарить тебя, Зеленоглазка.

— Брось, не нужно, — отмахнулась колдунья. — Единственное, что я хотела бы узнать — живы ли воин Аранаро и травница Дис. До меня доходили вести, будто в… — эльфийка осеклась, внимательно посмотрела на малознакомую гостью. — Будто во владениях Маглора, сына Фаэнора, никто не выжил, однако, я знаю, это не так: многие нашли спасение в Северном Химладе.

— Мне нечем порадовать тебя, — Митриэль посмотрела из-под шали на бокалы, быстро заполняющиеся ароматной жидкостью. — Аранаро похоронен вместе с другими защитниками Долины, говорят, там будет огромный мемориал в память о павших героях. Дис пропала. Ходят слухи, будто попала в плен к оркам, её не нашли ни живой, ни мёртвой. Вероятно, тело скормили волколакам.

Зеленоглазка помрачнела и, молча подняв бокал, выпила. Линдиэль сделала глоток. Сладковатый вкус настоя отчаянно не сочетался с горькой темой разговора.

— Жаль, что принц полез не в своё дело, — перевела тему колдунья, осторожно трогая голубой цветок в стакане на столе, — начал указывать менестрелям, что им петь.

Линдиэль мгновенно возненавидела эльфийку, посмевшую сказать подобное, Зеленоглазка заметила изменившийся взгляд девы и улыбнулась.

— Я о своих интересах беспокоюсь, прекрасная леди, — пояснила колдунья, — Улыбка и Слеза сочинили песню о том, что в погребе Владыки Арды есть особое вино, которым он на праздниках поил народ Амана, чтобы те любили Валар. Но как-то раз один из эльфийских королей украл бочонок у Манвэ, чтобы наполнить бокал девы, которая не замечала его. В общем, выпила в итоге не дева, а её брат, только это уже неважно, песню всё равно петь не будут. Дело в том, что подобные истории заставляют юных эльфиек идти ко мне, чтобы я сварила нечто подобного действия.

Митриэль злобно усмехнулась из-под чёрной шали.

— Так что, — резюмировала Зеленоглазка, — из-за обидчивости принца я несу убытки.

Повисло молчание. С улицы доносились громкие разговоры и пение, в бокалах на столе заиграл прозрачный настой.

— Спасибо тебе, — снова сказала Митриэль, сделав глоток, — не знаю, насколько хорошо ты готовишь вино любви народа к королям, но яды делаешь поистине лучше всех. И я действительно исполнила свой долг. — Помолчав немного, знахарка продолжила: — Я поняла, что на самом деле является моим долгом и предназначением, но теперь