Но это было еще не все. Осталась еще пара дополнительных пунктов.

Следующий. Мне нельзя было так вот отключаться на глазах у людей, вызывая подозрительные и косые взгляды с их стороны. И это, я так понимаю, тот самый пресловутый вектор внимания к моей персоне, с которого все и началось сейчас.

А потому следующий вопрос.

«Ведунья, при каком значении вектора внимания к моей персоне никто не заметит, что со мной что-то происходит?»

– Если вектор внимания прямой, то данное значение равняется четырем процентам, если вектор внимания опосредованный, то семнадцать процентов.

«Понятно, – мысленно кивнул я, – вот давай и примем эти значения за те максимальные, при которых ты можешь проводить работы с моим сознанием и организмом, чтобы не вызвать лишнего интереса и подозрений».

– Для дополнительного уменьшения параметра уровня угрозы и вектора внимания рекомендуется провести обучение по нескольким дисциплинам, – сообщила Ведунья.

«Слушаю тебя».

Нейросеть не будет просто так лезть со своими советами, если это действительно не окажется полезным.

– Кроме уже рекомендованной к изучению базы «Маскировка и проникновение», рассматривающей принципы общей незаметности, скрытого и тихого перемещения, отсутствие следов пребывания. Предлагается скомпоновать в отдельный выделенный курс, полученный на основании баз «Эспер», «Выживание», «Диверсант», развитие уникальной для каждого существа, обладающего пси-способностями, а у оператора они есть, способности скрыта, где будет особое внимание уделено ее применению и развитию.

«Неплохая такая рекомендация и по жизни может пригодиться, – вновь согласился я с Ведуньей, – подготавливай этот дополнительный курс и ставь его в очередь на обучение».

– Развитие способности скрыта можно реализовать только в виде гипномодуля, – предупредила меня нейросеть.

«Хорошо», – принял я ее слова к сведению. Разве что меня удивило понятие гипномодуля, который упомянула Ведунья вместо гипнокурса или гипнопрограммы, но я думаю, что все это из одной и той же оперы.

Ну и остался последний вопрос.

«Нужно продумать алгоритм перевода меня в сознание и отключения запущенных тобою процессов, если какой-то из этих параметров приблизится к заданной границе? На этот счет есть какие-то ограничения? Или предложения? Например, мы можем переложить на тот же биокомпьютер постоянный контроль за этими двумя параметрами и оперативное реагирование на их изменение в той или иной ситуации. Или другой вариант: мы можем как-то, в зависимости от задачи, прогнозировать возможность проведения тех или иных операций с учетом озвученных ограничений на все время ее проведения?»

Мой вопрос здорово прогрузил нейросеть, так как она на несколько минут зависла, ну это в моем субъективном понимании. После столь долгого обдумывания, чего я за ней ранее и не наблюдал, она начала отчитываться, предлагая возможные варианты:

– Переход оператора в активное состояние возможен с автоматическим подключением боевого режима. В этом случае не потребуется никаких дополнительных настроек сознания и организма оператора. При переходе в данный режим, по умолчанию, инициируется прерывание выполнения всех фоновых задач, не касающихся оперативной деятельности пользователя. Далее уже сам оператор будет принимать решение о дальнейших действиях.

«Принимается», – согласился я.

Что тут спорить, если самое простое решение в большинстве случаев самое правильное.

– Произвожу перестройку автоматического подключения боевого и тактического режимов в соответствии с новыми параметрами реагирования. Предлагаю сохранить две настройки, – сразу внесла некоторые корректировки нейросеть, – для активного и неактивного или особого (например, проведение боевых операций) режимов состояния оператора. При активном берутся стандартные настройки перехода в боевой режим. В остальных случаях, как более критичных и требующих особого контроля, настройки ужесточаются и берутся более чувствительные, в соответствии с озвученными ранее. Схема для стандартного режима – «Бой. Стандарт», схема для экстренного режима – «Бой. Экстра».

«Прекрасное предложение», – тут мне нечего было возразить, не зря нейросеть задумалась на такое длительное время.

– При данном типе реализации прерывания фоновых процессов есть отрицательный момент, касающийся процедуры прохождения обучения, – подлила ложку дегтя Ведунья.

«Ну, – подумал я, – не могло быть все так хорошо, как мне казалось».

«И что это за момент?» – спросил я у нейросети.

– Прерывание процесса обучение ведет к полному откату данных, полученных при его прохождении. Для баз знаний в связи с их фрагментированностью это не так критично, будет проведен откат лишь последнего незафиксированного блока данных. Однако для гипнокурсов, которые заливаются в сознание оператора в полном объёме, это означает откат всего гипнокурса, даже если прерывание процесса происходит на завершающем этапе периода адаптации.

«И я так понимаю, курс придется изучать заново?» – уточнил я.

– Базу знаний с того блока, на котором произошел откат. Гипнокурс, гипномодуль или гипнопрограмму придется перезаливать и осваивать полностью, – чуть более развернуто ответила нейросеть.

«Хорошо, это вполне разумные ограничение, и тут ничего не попишешь», – и я дал свое согласие на проведение данных мероприятий.

– Схемы созданы. Алгоритм подключения изменен. Пользовательские настройки сохранены, – доложила Ведунья.

«Ладно, что там дальше?» – спросил я у своего виртуального помощника.

– Контроль текущего состояния оператора, уровня угрозы и вектора внимания преобразован в постоянный фоновый процесс и передан на обслуживание биокомпьютеру, – отчиталась в уже проделанной работе моя виртуальная помощница.

И у меня перед глазами появилось несколько полупрозрачных букв и цифр: «СО», «УУ» и «ВВ», которые становились более явными, если на них сосредоточиться.

«СО» – это, я так понимаю, состояние оператора, где отображалось три упрощённых значения – показатель здоровья и текущего состояния, сейчас там было сто процентов, ментальное состояние – те же сто процентов, но с чем они должны ассоциироваться, я пока не понял, и последнее, это энергия – ну, тут все понятно, сто процентов.

«УУ» – уровень угрозы, и он значился как пять процентов.

«ВВ» – стояло две цифры, первая – полтора процента, и это, я так понимаю, прямой вектор внимания, и вторая – семь, и это опосредованный вектор.

«Значит, и этот вопрос решен», – сообразил я. И перешел к третьему озвученному мной предложению.

«Что можешь предложить по прогнозированию?» – спросил я у нейросети.

– Для выполнения данной операции предлагается выделить отдельный параллельный, наименее производительный поток сознания оператора и перенести туда копию способности к вероятностному прогнозу и интуитивному принятию решения, преобразовав ее в отдельный самостоятельный и автономный ментальный модуль. Работа в фоновом режиме данной способности потребует значительных вычислительных и энергетических ресурсов. Именно это и обусловливает перенос данной способности, как самостоятельного автономного модуля в выделенный поток сознания. Преимуществом данного предложения служит то, что при подобной схеме реализации этот отдельный поток сознания будет обрабатывать полностью все данные, которые будут доступны оператору. И как результат, вероятностный прогноз будет проводиться постоянно и на основе всей доступной информации, а не только по конкретным задачам. Это решение более универсально, но и, как следствие своего усложнения, более требовательно к ресурсам под свою реализацию.