Фионе удалось кивнуть в ответ. Она отчаянно хотела покинуть комнату и отдалиться на некоторое расстояние от нее и мистера Кирби, прежде чем сделает что-то опрометчивое, например, ударит его по лицу или разобьет графин о его голову.

Но правда заключалась в том, что в глубине души она уже знала, что должна сделать. Что сделает это.

Если единственным способом спасти Лили и Грэя было расплатиться с мистером Кирби и разорвать отношения с Грэем, она сделает и то и другое.

Даже если это означает отказаться от ожерелья матери.

Даже если это означает разбить сердце Грэю и себе.

Она думала, что у нее будет целая жизнь, чтобы любить Грэя, но оказалось, что у нее осталась только одна ночь.

Единственная ночь… чтобы попрощаться.

Отец Фионы был не таким, каким Грэй ожидал его увидеть. Несмотря на то что мистер Хартли был на несколько сантиметров ниже Грэя, а его виски уже посеребрила седина, он казался достаточно сильным, чтобы выстоять в любой драке в пабе. В отличие от своей жены, он, казалось, совершенно не хотел произвести впечатление и говорил прямо и ясно.

Грэй это уважал.

Он проводил пожилого джентльмена в свой кабинет и предложил ему кожаное кресло у камина. Внезапно почувствовав себя восемнадцатилетним мальчишкой, Грэй ослабил галстук и повел плечами. Заставил себя расслабиться.

– Хотите выпить?

Хартли кивнул, усаживаясь в кресло. Он окинул кабинет взглядом, несомненно, оценивая пыльные книжные полки и потускневшие ковры:

– Вы не похожи на человека, который проводит много времени за письменным столом.

Грэй пожал плечами, не вполне понимая, критикуют его или хвалят.

– Я предпочитаю работать на улице, не боюсь запачкать руки. Но не пренебрегаю своими графскими обязанностями. – Он плеснул бренди в два стакана.

– Рад это слышать. – Хартли взял стакан, который предложил ему Грэй, и задумчиво пригубил бренди. – Я не очень понимал, почему мои дочери так хотели, чтобы я приехал сюда, – начал он, – но после того, как я увидел Фиону за ужином, мне показалось, что я все понял.

У Грэя защемило в груди при упоминании о ней.

– Да?

– Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, как она смотрит на вас и как вы смотрите на нее. Я признаюсь, что это зрелище наполнило меня и восторгом, и страхом одновременно.

Грэй откинулся на спинку кресла напротив и серьезно посмотрел на него.

– Я понимаю ваши сомнения. Вы плохо меня знаете и хотите только лучшего для своей дочери. Но она мне очень дорога, и я очень хочу жениться на ней. – Для него стало огромным облегчением произнести эти слова и открыто показать свои намерения: – Я обещаю заботиться о Фионе и делать все, что в моих силах, чтобы она была счастлива. Я смиренно прошу вашего благословения.

Хартли ничего не говорил, но смотрел выжидающе на Грэя. Как будто Грэй должен был сказать что-то еще.

Когда затянувшееся молчание стало неловким, Грэй добавил:

– У будущей графини, конечно, будет множество обязанностей, но останется достаточно времени и для того, чтобы заниматься рисованием и общаться с семьей и друзьями. Мы будем проводить большую часть года в Лондоне, и вам и вашей семье будут рады в нашем доме, как и здесь, в Крепости.

Хартли печально улыбнулся:

– Почему вы хотите жениться на Фионе?

Грэй поставил стакан на стол рядом с собой и наклонился вперед:

– Потому что она добрая, талантливая, красивая…

– И? – подтолкнул его Хартли.

Отец Фионы не собирался так легко оставить Грэя в покое, черт возьми, и Грэй не винил его. Но для него разговор о чувствах словно велся на неизвестном ему языке. Лучшее, что он мог сделать, это сосредоточиться на том, что он чувствует к Фионе, и надеяться, что его предложения окажутся связными.

Грэй встал и начал вышагивать по кабинету, не прерывая беседы:

– Она предлагает мне взглянуть на мир по-другому, более вдумчиво.

– Продолжайте, – сказал Хартли.

– Она улыбается, и холодная, скучная комната превращается в солнечный летний день. И хотя у нее есть очаровательная склонность иногда спотыкаться и падать, она обладает неожиданной грацией в мелочах.

– Например?

Грэй задумчиво погладил подбородок:

– Например, когда она нежно заботится о пожилой женщине… и то, как смело она смотрит в лицо своим страхам. – Черт, он сказал больше, чем хотел, хотя все это правда. Но было еще кое-что, о чем он умолчал. До настоящего момента он даже не понимал этого.

Он любит ее.

Он не думал, что это возможно. Не думал, что способен на это. Но за последние две недели что-то в глубине его души изменилось.

Ледяная тундра, в которую превратилось его сердце, оттаяла благодаря Фионе.

Хартли кашлянул, а его глаза подозрительно заблестели:

– Она особенная, моя Фиона. Сильная девочка. Мы все были убиты горем, когда умерла ее мать, но Фионе было особенно тяжело, она плакала каждую ночь перед сном по меньшей мере год. Потом однажды утром за завтраком она сказала мне: «Папа, мне приснилась мама прошлой ночью. Она сказала мне, что я больше не должна плакать. Она сказала, что я должна быть храброй и заботиться о тебе и Лили… я так и сделаю».

– Это похоже на Фиону, – задумчиво произнес Грэй. – Самоотверженная и решительная.

– Я старался дать ей все самое лучшее, делать то, что было полезно для нее и Лили, даже когда это требовало от меня отступить и позволить ее мачехе взять бразды правления в свои руки. Оглядываясь назад, я боюсь, что чаще всего я подводил Фиону.

– При всем уважении, сэр, вы слишком сурово себя оцениваете. Я знаю, что она вас обожает.

Хартли глубоко вздохнул и покачал головой, как будто чтобы привести мысли в порядок:

– Если и так, то это вопреки всем моим ошибкам. Видите ли, Фиона заслуживает того, чтобы ее сделали счастливой, чтобы ее баловали. Чтобы ее любили.

– Не могу не согласиться, сэр.

– Я хочу, чтобы любое желание моей дочери воплощалось в жизнь, а она, очевидно, хочет быть с вами. Я дам свое благословение на этот брак при одном условии: вы пообещаете, что будете беречь ее сердце.

Грэй выдохнул с облегчением:

– Клянусь. Даю слово. – Он встал и протянул руку для рукопожатия, удивившись, когда пожилой джентльмен вместо этого обнял его и неуклюже похлопал по спине.

– Ваша жизнь скоро изменится к лучшему, Рэйвенпорт. Если кто и сможет оживить этот темный, сырой замок, так это Фиона. Глупо было бы недооценивать ее.

Грэй взял Хартли за плечо и посмотрел ему в глаза: