— Но почему я? И почему они так долго ждали?

— Мертвым очень тяжело снова вернуться в мир живых, даже на короткое время. Для этого нужно много энергии, и они копили ее все эти годы. Кроме того, очень трудно найти человека, который мог бы слышать и видеть мертвых. Другие люди уже бывали здесь, но они всегда видели только развалины, и не слышали голосов из-под земли. Ты наделен даром общаться с мертвыми. Такие люди встречаются очень редко. Раньше они назывались медиумами. Правда, многие из тех, кто называл себя так, были просто шарлатанами, но некоторые действительно могли слышать и видеть нас.

— Но почему ты здесь? Ты ведь еще даже не родился в 57-м году.

— Это не важно. Я теперь один из них. Я принадлежу к миру мертвых, они мои братья. Помоги им. Сделай это, потому кроме тебя никто не может им помочь.

Его голос становился все слабее, и я видел, что его как будто бы относит от меня ветром.

— Гошка, подожди, — с отчаянием закричал я. — Что нужно сделать для этого?

— Обратись в газеты, пойди в церковь, пойди к начальству. Там у тебя в сумке, есть деньги, много, тебе хватит на все. И запомни, их было пятьдесят три человека. Пятьдесят три.

— А ты? Я еще увижу тебя?

— Найди моих родителей. Они живут в Симферополе, ул. Вишневая, 42. Они покажут тебе, где я похоронен. Приходи туда.

Его голос стал совсем слабым, и он исчез вдали. Около дерева, где он стоял, осталась только моя сумка. Вокруг никого больше не было, никто не разговаривал со мной, все мертвые тихо лежали глубоко под землей и не тревожили живых, но я почти физически чувствовал, что они чутко прислуживаются, к тому, что происходит наверху и ждут, ждут, ждут. Что ж, если я их единственная надежда, я должен действовать. Я подхватил сумку, еще раз огляделся, чтобы запомнить это место и пошел по направлению к поселку.

* * *

Через два месяца я стоял на симферопольском кладбище возле Гошкиной могилы и мысленно разговаривал со своим другом. Мне удалось добиться перезахоронения на удивление быстро. Люди вновь поверили в бога и стали серьезно относиться к таким вещам. Нашлись родственники погибших, нашлись состоятельные люди, которые захотели поучаствовать в этой филантропической акции. Все пятьдесят три скелета были извлечены из-под обломков и после церковной панихиды похоронены в освященной земле. Я выполнил все, что они хотели и теперь был свободен. Об этом я и рассказывал теперь своему другу. Мысленно, конечно, потому что рядом со мной стояли его родители, а они уж, конечно, ничего не должны были знать о нашей с ним встрече. Позже, распрощавшись с ними, я уехал оттуда навсегда. Мой друг Гоша еще два раза приходил ко мне во сне. Но только он приходил живой и здоровый, и ни он ни я не помнили о том, что он умер, и что я был на его могиле. Во сне он был веселый и счастливый, мы разговаривали с ним, смеялись и шутили. Удивительное дело, после этих снов я просыпался радостным, без боли и тоски о нем, и размышляя обо всем этом, я вдруг однажды понял, что смерти нет. И тогда мой друг приснился мне в третий раз. Теперь, когда он пришел, мы почему-то уже оба знали, что он умер, но нам было легко говорить об этом. Больше он не приходил ко мне никогда, но я навсегда запомнил, то, что он сказал мне на прощание.

"Не беспокойтесь о нас, это вы в гостях, а мы дома"

Ну, вот она, наша девочка, — заметно волнуясь, сказала Лена, открывая дверь в детскую. Гости вошли и сразу заулыбались, а пятнадцатилетняя Настя даже всплеснула руками от восторга.

— Ой, мама, смотри какая хорошенькая, просто кукла, — воскликнула она.

Действительно, в своем ярко-синем пушистом комбинезончике, сидевшая в кроватке малышка походила на дорогую красивую куклу. Конечно, Лена знала, что синее покупают мальчикам, а девочкам розовое, но покупала дочке почти все голубое и синее, так как у нее были удивительно синие глаза. И это при темных густых волосах и бело-розовом фарфоровом личике. Когда они гуляли с ней по улице, даже самые хмурые прохожие невольно притормаживали, чтобы полюбоваться ею, а многие женщины вообще останавливались или улыбались ей на ходу. Вот и сейчас сестра с мужем и дочкой с явным восхищением смотрели на Стеллочку, а та, почувствовав себя в центре внимания, тоже с любопытством рассматривала посетителей.

— Надо же какая красивая, — продолжала простодушно восхищаться Настя.

— Да, малышка просто прелесть, — поддержала ее Вера, а Павел просто молча поднял вверх большой палец.

Тем временем Стеллочке надоело смотреть на них, и она вернулась к прерванному занятию. В руках она держала ярко раскрашенную пластиковую книжку, предназначенную развлекать детей во время купания в ванне и, хлопая по ней пухлой ладошкой, болтала что-то на своем детском языке, как будто читала.

— Ты что читать умеешь? — со смехом спросила ее Настя.

Малышка на секунду задумалась, но потом четко и ясно сказала "Дя", и в подтверждение энергично кивнула.

— Ничего себе, — засмеялся Павел, — так ты, наверное уже и в школу ходишь?

— Дя, — последовал незамедлительный ответ, вновь подкрепленный кивком.

— Ну, наверное уже в десятый класс?

— Дя, — не задумываясь согласилась Стеллочка.

Тут уже все не выдержали и дружно засмеялись. Довольная произведенным впечатлением, малышка тоже начала смеяться, как будто поняла шутку.

Настя, не выдержав, выхватила ее из кроватки и объявила:

— Раз она теперь моя двоюродная сестра, я буду ее воспитывать. Ты поняла, — обратилась она к девочке. — Мы будем с тобой дружить. А ну, быстренько обними и поцелуй Настю, свою сестричку.

Малышка послушно обняла ее и, прижавшись к ней губками, несколько секунд усиленно дышала ей в щеку, видимо, совершенно искренне считая, что целует.

— А она говорит еще что-нибудь, кроме "да"? — поинтересовался практичный Павел.

— Да, — гордо сказала Лена. — Она говорит почти двадцать слов. Для года и двух месяцев это довольно много. Она говорит "нет"…

— Неть, — четко сказала девочка, как будто бы все понимая. Это прозвучало так комично, что все опять засмеялись

— Еще она говорит "мама"…

— Мама, — повторила малышка и похлопав Лену по плечу, добавила, — о мама.

Лена почувствовала, как ее глаза предательски увлажнились. Вот, наконец-то, она дождалась, что ее называют мамой. Сколько лет она мечтала об этом, и вот это свершилось. У нее есть доченька, да еще такая чудесная.

Глядя на младшую сестру, прослезилась и Вера.

— Ну, слава Богу, — вытирая глаза, сказала она, — Я так рада за тебя, девочка чудесная.

— Но вы ведь не обижаетесь, что мы вам ничего не рассказывали о ней? — виновато спросила Лена. — Мы просто очень боялись сглазить. И так нас с Вадимом сглазили, или, может быть, просто бог обидел.