Но это слишком слабый стандарт. То, что богатые родители могут купить своим отпрыскам билет в Лигу плюща, все же кажется несправедливым. Но в чем именно заключается несправедливость? Тот факт, что абитуриенты — выходцы из бедных или средних классов поставлены в невыгодное положение, над которым они не властны, не может быть несправедливостью. Как указывает Дворкин, многие факторы, над которыми мы не властны, являются законными факторами, учитываемыми при зачислении в студенты.

Возможно, в идее аукционов беспокоят не столько возможности абитуриентов, сколько порядочность, доброе имя университета. Продажа мест тем, кто предлагает за них наибольшую цену, более уместна на рок-концерте или на спортивном мероприятии, чем в образовательном учреждении. Справедливый способ правильного, благого распределения мест имеет, возможно, отношение как к природе, так и к цели этого блага. Дебаты об аффирмативных действиях отражают конкурирующие представления о том, ради чего существуют высшие учебные заведения. В какой мере эти заведения должны стремиться к академическому совершенству, в какой мере — к общественным благам и как одно должно быть сбалансировано с другим? Хотя высшее образование служит также подготовке студентов к успешной карьере, и главная цель высшего образования — не коммерческая. Поэтому торговля образованием так, словно оно просто товар массового потребления, является своего рода коррупцией.

Так какова же цель университетов? Гарвард — не Wal-Mart и даже не Bloomingdale. Цель университета заключается не в максимизации дохода, а в служении общему благу посредством обучения и проведения научных исследований. Действительно, и то и другое обходится дорого, и университеты уделяют много сил сбору средств. Но когда цель получения денег берет верх настолько, что становится фактором, определяющим прием студентов, университет уходит от служения научным и гражданским благам, которые являются главной причиной и оправданием существования высших учебных заведений.

Мысль о том, что справедливость в предоставлении доступа в университеты должна быть каким-то образом связана с благами, которые должным образом преследуют университеты, объясняет, почему продажа мест в университетах несправедлива. Она же объясняет, почему трудно отделить вопросы справедливости и прав от вопросов чести и добродетели. Университеты дают почетные научные степени людям, демонстрирующим добродетели, для продвижения которых существуют университеты. Но ведь любая степень, присуждаемая университетами, является в известном смысле почетной.

Увязка споров о справедливости с соображениями чести, добродетели и смысла благ может показаться формулой безнадежных, неразрешимых разногласий. Люди придерживаются различных концепций чести и добродетели. Подлинная миссия социальных институтов, будь то университеты, корпорации, вооруженные силы, профессии или политическое сообщество в целом, — вопрос спорный и чреватый конфликтами. Поэтому есть соблазн искать такие основания справедливости и права, которые держат дистанцию от подобных споров.

Значительная часть современной политической философии пытается именно это и делать. Как мы уже видели, философские доктрины Канта и Роулза являются смелыми попытками найти основание справедливости и прав, которое было бы нейтральным в отношении конкурирующих представлений о благой жизни. Пришло время посмотреть, успешны ли их попытки.

Колли Смарт была популярным членом группы активной поддержки команды первокурсников Высшей школы Эндрюс в Западном Техасе. То, что девушка страдала церебральным параличом и передвигалась в инвалидном кресле, нисколько не ослабляло энтузиазм, который Колли вызывала у футболистов и болельщиков своим ободряющим присутствием у края поля на матчах юниорских университетских команд. Однако в конце сезона Колли выставили из группы активной поддержки[249].

По настоятельной просьбе некоторых девушек из группы поддержки и их родителей должностные лица учебного заведения сказали Колли: чтобы войти в состав команды активных болельщиц наследующий сезон, ей следует готовиться так, как готовятся другие участницы группы, которые упорно тренируются в гимнастическом зале, делая растяжки, перевороты и прочие элементы акробатики. Оппозицию включению Колли в команду болельщиц возглавил отец девушки, бывшей «звездой» в группе активной поддержки команды. Но мать Колли заподозрила, что оппозиция была вызвана завистью: бурная и положительная реакция болельщиков и спортсменов на присутствие Колли у кромки поля нравилась не всем.

История Колли ставит перед нами два вопроса. Один из них — вопрос справедливости. Надо ли было требовать, чтобы девушка-инвалид делала гимнастические упражнения, чтобы стать пригодной к участию в команде болельщиц? Или же предъявлять такое требование инвалиду несправедливо? Одним из вариантов ответа на этот вопрос было бы обращение к принципу недопущения дискриминации: при условии, что девушка могла успешно выполнять обязанности члена команды, Колли не следовало исключать из группы активных болельщиц только потому, что она — причем не по своей вине — физически неспособна к выполнению гимнастических упражнений.

Но принцип недопущения дискриминации не слишком-то помогает, поскольку ставит вопрос относительно сути спора: что значит — хорошо выступать в роли активной болельщицы? Противники Колли утверждают, что для того, чтобы быть успешным членом группы поддержки спортивной команды, надо уметь выполнять растяжки и сальто. В конце концов, именно этими упражнениями активные болельщицы традиционно подбадривают игроков и толпу на трибунах. Сторонники Колли на это ответят, что в данном случае цель, которую преследуют активные болельщицы, подменяют одним из способов достижения этой цели. На самом деле цель членов группы поддержки — пробудить дух учебного заведения и подбодрить болельщиков. Когда Колли неистовствует в своем инвалидном кресле, стоящем у края поля, темпераментно жестикулирует и смеется, она отлично выполняет то, что должны делать члены группы поддержки, — воспламеняет толпу. Так что для того, чтобы решить, каким требованиям должны соответствовать члены команды активных болельщиц, надо выяснить, какие качества для них существенны, а какие качества — всего лишь случайны.

Второй вопрос, который вызывает история Колли, касается обиды или зависти. Какого рода обида могла побудить отца главной предводительницы? Почему его смущает присутствие Колли в команде активных болельщиц? Этим мотивом не может быть опасение того, что его дочь лишится места вследствие включения в команду Колли. Его дочь уже была в команде. Но мотивом не является и простая зависть, которую этот человек может питать к девушке, делающей гимнастические упражнения лучше, чем его дочь. На это Колли, разумеется, не способна.