— Ваше высочество, вы прекрасно понимаете, каким будет ответ, — произнес Теон, стоящий у окна.

Я вздохнула. Действительно, меня не выпустят. Осталось только писать письма. Но кому? Близняшкам? Они и так узнают рано или поздно. Гаю? Опасно, да еще и бесполезно; он уже на позициях.

Впрочем…

Я села за стол, придвинула к себе письменные принадлежности и быстро набросала несколько строк:

«Аннета, дорогая,

Не представляешь, какое счастье меня посетило. Я выхожу замуж, и мой жених знатен, богат и совершенно от меня без ума! Представляешь, он увозит меня в столицу! Новый герцог Критт — настоящий кавалер моих грез, и я желаю, чтобы весь Фосбридж немедленно знал об этом. Конечно же, наши доблестные маги отобьют атаку южан, но я бы так желала, чтобы они поторопились с этой досадной мелочью, чтобы мы могли устроить бал в честь моей помолвки уже этим вечером! Пусть они знают! Пусть знает весь город, как я безумно счастлива!

Твоя

Джен»

Я перевела дыхание, складывая письмо. Аннета видела меня и Риана на дуэли. Она знает, что они с виконтом дрались из-за меня. И…

…Она даст Риану знать. Как-нибудь, но даст. Я верила в нее.

За спиной послышались шаги.

— Не запечатывайте конверт, ваше высочество, — послышался голос Теона. — Сожалею, но я должен прочесть; таковы правила.

Я без звука отдала ему письмо и уставилась в окно. Черные точки на горизонте приближались с каждой минутой: уже можно было разобрать очертания парусов.

Риан. Где ты теперь?

Я отказалась собирать вещи.

На мой взгляд, это было бессмысленно. Единственным моим сокровищем был медальон с портретом матери, но мне не позволили взять его с собой в изгнание. Наряды, которые я носила в Фосбридже, для супруги герцога Критта окажутся бесполезны, никаких памятных мелочей я не сохранила, помня о надзоре Геррены, а все свои деньги я потратила на бальное платье, которое висело наверху в весьма плачевном состоянии.

Наряды у меня еще будут. Деньги — очень вряд ли. Неограниченный кредит у лучших портных — разумеется, но кроме этого? Вряд ли мне дадут купить даже книгу. С любовницами, по слухам, аристократы были куда более щедры. Впрочем, сначала невеста должна подойти к алтарю и сказать «да», не так ли? Что-то мне подсказывало, что с этим у герцога будут некоторые… проблемы.

Я вздохнула, сидя на диване. Я слышала о девушках из аристократических семей, которые отказывались выходить замуж против воли. Как правило, их уговаривали или запугивали собственные родители. Браки часто устраивала или одобряла корона, и отказаться от подобного союза значило пойти против воли его величества. Королевская немилость была страшной угрозой, и ни одному семейству не хотелось попасть в опалу, а то и лишиться земель. Девушкам более скромного происхождения приходилось куда проще: Аннету или Клаудию вряд ли принудили бы к браку собственные отцы, а короне до них не было дела. А вот мне…

Мне не повезло.

Но непокорные все же находились. Медленно, исподволь, но мир менялся: молодые аристократки не желали быть товаром и отстаивали свое право на свободу всеми возможными способами. Увы, нередко это плохо кончалось: их лишали наследства, от них отворачивались в свете, и они доживали свой век приживалками в собственном доме, плохо одетые, незаметные и несчастные. Единственным дочерям везло больше, но им, продолжательницам благородного рода, куда чаще приходилось склонять голову перед волей короля. Я не могла припомнить ни одного случая за последние пять лет, когда девушка высокого положения, подобного моему, отказалась бы выйти замуж — и осталась бы незамужней.

Что ж, кто-то должен стать первым, правда?

За окном вновь послышалась канонада, словно огненные снаряды с шипением рвались в воздухе. Канонаду сменил рокот волн, а потом пол под ногами вздрогнул. Я вздрогнула вместе с ним.

Бой шел уже больше четверти часа. Шторы по настоянию Теона были опущены, «чтобы не тревожить дам», и мне оставалось только сидеть на диване в гостиной и ждать. Я могла вернуться в спальню, но остаться одной мне не дали бы даже там.

Вещи Геррены уже были уложены и ждали в экипаже. Герцог, как я заметила, взял с собой отдельную карету для нас. Впрочем, я была уверена, что без конвоя не обойдется и там.

— Насколько же мужчина должен быть не уверен в себе, — произнесла я вслух, — чтобы так обращаться с беззащитной женщиной.

Оба офицера посмотрели на меня.

— Ваше высочество, — осторожно произнес Теон, — репутация герцога Критта безупречна, и нет никаких причин думать, что вам что-то угрожает.

— О да, — серьезно сказала я. — Скажите, а вы сами хотели бы выйти за него замуж? Если бы были женщиной? Ведь это не так сложно представить, правда?

Оба гвардейца закашлялись. Я подняла брови:

— Я сказала что-то не то?

— Довольно, ваше высочество, — оборвала меня Геррена. Она сидела в кресле, сцепив руки, с безупречно прямой спиной, но ее губы подрагивали. — Вы совершенно зря не стали складывать вещи: это бы вас отвлекло. А так мне пришлось сделать это за вас.

Я вздохнула. Кажется, серое платье на пуговках будет преследовать меня до могилы.

А потом совсем близко раздался взрыв, и полыхнуло так ярко, что я увидела вспышку даже через плотные шторы.

Не помня себя, я рванулась к окну. Теон попытался удержать меня, но куда там!

Я рывком раздвинула шторы. И далеко слева, на каменном пирсе, который еще вчера казался незыблемым, а сегодня лежал в руинах, — я увидела крошечную темную фигурку, над которой закручивался огненный шторм.

Гай? Нет. Риан.

Все вокруг было фантасмагорическим, нереальным. Так должен был выглядеть настоящий магический бой? Именно так?

Я не верила своим глазам. Огонь и небо; дым над водой и перевернутый корпус корабля, расколотый пополам. Море отхлынуло от пирса, но рядом бушевали волны-языки с полнеба, и корабли южан зацеплялись за них килем, повисая в воздухе.

Кто побеждал? Кто проигрывал?

Кто останется жив?

От фигурки на пирсе полукругом пошла белая слепящая волна, и я торопливо задернула штору, закрывая локтем глаза.

— Что вы делаете, ваше высочество?

— Я видела эту магию, — выдохнула я в лицо Теону. — Она ослепляет на время. Даже если свет направлен прочь от нас, смотреть на него опасно.

— Какие у вас, оказывается, глубокие познания, — раздался насмешливый голос.

Я повернула голову.

В дверях стоял Маркус Критт. Мокрый с головы до ног, с непокрытой головой, без капюшона и плаща, но с рассеченным лицом.

— Не уберегся, — небрежно пояснил он, кивнув на свою окровавленную щеку. — Осколок пронесся мимо. Здесь оставаться опасно. Южане вот-вот войдут в город… проклятье, они сильнее, чем я думал.