— Мой герой, — прошептала Ник ему на ухо, и от ее теплого дыхания он возбудился.

Хьюз выдвинул ее вперед и, пока происходило знакомство, топтался за ее спиной.

— Ник, ты выглядишь сногсшибательно, — сказала Долли Притчард, пожимая руку Ник. — А Хьюз как всегда элегантен.

— Здравствуй, Долли. — Хьюз поцеловал ее в щеку.

Долли Притчард всегда напоминала ему Элеонору Рузвельт,[44]такая же высокая, похожая на лошадь, открытая и прямолинейная. Правда, она куда привлекательнее, из того приземленного типа женщин, для которых жизнерадостное любопытство — своего рода религия. Хьюзу она нравилась. Не то чтобы ему не нравился Рори, но тому недоставало изюминки, которая была у его жены. Отец Рори Притчарда, Рори-старший, основал инвестиционную фирму, которая поначалу управляла только деньгами их семьи. Рори-младший расширил фирму, включив в нее только те семьи, которые одобрил бы его отец. Он был, без сомнения, неглупым малым, но превращался в зануду, когда речь заходила о бизнесе.

— Это Гарри Бэнкс, — представила гостя Долли, положив руку тому на плечо. — Гарри, это Ник и Хьюз Дерринджер.

— Гарри помогает нам с оформлением новых офисов, — сообщил Рори, выдвигая стул жены.

— Молодой блестящий архитектор, — добавила Долли.

Гарри Бэнкс выглядел слишком молодо для архитектора, даже для молодого и блестящего.

— Вы заставляете меня краснеть, Долли, — сказал Гарри Бэнкс, улыбаясь хозяйке вечера.

— Цыц, — ответила Долли. — Ты никого не одурачишь, Гарри. Сомневаюсь, что тебя хоть что-то может заставить покраснеть.

Хьюз сдержал улыбку, а Ник рассмеялась.

— О боже, и вам приходится с этим мириться весь уик-энд, мистер Бэнкс?

— Просто Гарри. — Архитектор улыбнулся Ник, и Хьюз заметил, как он рассматривает его жену: ее желтое платье без бретелек, округлости груди, слегка выглядывающие из пенной ткани. — У Долли прекрасно получается ставить меня на место. Просто наслаждение наблюдать за ее работой.

— Выкрутился, Гарри, — сказала Долли. — А теперь, кто что будет пить?

Хьюз заказал джин-тоник для себя и водку-мартини для Ник, невольно вспомнив ледяной термос, что она принесла в лодочный сарай. Он не знал, что пытается предложить — своего рода извинение или намек на близость; он посмотрел на жену — поняла ли она его. Губы ее дрогнули в легкой, почти неуловимой улыбке. Он все еще смотрел на нее, когда она перевела взгляд за его плечо, и Хьюз увидел, как напряглось ее лицо.

Хьюз обернулся. Через главный зал под руку с женой шел Фрэнк Уилкокс. Рот Этты Уилкокс был сжат в тонкую, жесткую линию. Ее муж, напротив, выглядел так, будто играл роль самого себя, — широченная улыбка и бодрые взгляды, не направленные ни на кого конкретно.

За столиком замолчали. Хьюз понял, что все смотрят на приближающуюся пару. Все, кроме Гарри Бэнкса, у которого было лицо человека, не понявшего шутку.

Хьюз почувствовал руку на своем плече.

— Приветствую, Хьюз, Рори.

Хьюз попытался улыбнуться:

— Фрэнк.

— Дамы, — произнес Фрэнк Уилкокс, улыбка его стала еще шире.

Ник молча глядела на него.

— Здравствуй, Этта.

— Здравствуй. — Голос у Этты был скрипучим, точно она им давно не пользовалась.

Никто не потрудился представить Гарри Бэнкса. Фрэнк постоял в нарастающей тишине и наконец, кивнув, направился к своему столику, точно это было самой естественной вещью на свете. Хьюз видел, как он наклонился и прошептал что-то на ухо Этте, но ее лицо осталось непроницаемым.

Хьюз уткнулся в меню.

— Камбала, кажется, здесь недурна.

— Ладно, ладно… — начала Долли.

— Долли, не нужно, — оборвал ее Рори. И продолжил: — Я вот почему-то никогда особо не любил камбалу.

Гарри Бэнкс обвел взглядом присутствующих, неуверенно улыбнулся:

— Кажется, я упустил что-то ужасно увлекательное.

— Вовсе нет, — ответил Хьюз.

— О господи, какие вы ханжи. — Долли повернулась к Гарри: — Их горничную недавно нашли убитой. Это всех здесь немного взбаламутило, как вы понимаете.

— Долли. — В голосе ее супруга звучало предупреждение.

— Ох, ну ладно. Наверное, эта тема не подходит для светской беседы. Как скучно.

Долли переключила внимание на меню.

Хьюз покосился на Ник, по-прежнему хранившую молчание. Она все еще смотрела на Уилкоксов, сидевших через несколько столиков от них, потом достала из сумочки сигарету. Хьюз наклонился дать ей огня. Пальцы у нее дрожали, он придержал их ладонью.

Ник отняла руку и взяла меню.

— «Шатобриан»[45]— это то, что надо, — произнесла она, и ее бодрый голос болью отозвался в его сердце.

После ужина разговор, как и следовало ожидать, свернул на погоду.

— Такая жара, — сказала Долли.

— Да еще без вентиляторов. — подхватил Рори.

— Я читал, что из-за жары в округе Колумбия возросло число самоубийств, — сообщил Гарри Бэнкс, закуривая. — Какой-то человек пробежал всю дорогу от своего дома до моста Кей, крича про жару, а потом просто спрыгнул с него. Прямо в час пик.

— В самом деле? — подняла брови Долли. — Ну надо же. Я слышала, что люди кончают с собой в понедельник чаще, чем в другие дни.

— Работа, — высказался Рори. — Не хотят на нее возвращаться.

— Может, все дело в монотонности, — предположил Хьюз. — Каждый понедельник то же самое, и каждый месяц и каждый год все то же самое.

Он почувствовал взгляд Ник.

— Ну, им нужна шкура потолще, если монотонность их самая большая проблема, — ответил Рори.

— Мне кажется, в этом-то и дело, — сказал Хьюз.

— Не знаю, — заявила Долли. — Не могу сказать, что мне приятна монотонность, но нам всем приходится как-то с этим справляться. Жизнь ведь это не сплошные приключения и волнения? — Она повернулась к Рори: — Прости, дорогой.

— Но это же ваша жизнь, — сказал Гарри Бэнкс. — Вы можете сделать ее настолько волнительной, насколько пожелаете. Или нет.

— Речь настоящего холостяка, — поднял палец Рори.

— Стыдись, Рори, — возмутилась Долли. — Не брак делает жизнь… ну, скучной. Или не только брак. А все сразу. Все те мелочи, которыми человеку приходится заниматься каждый день.