– Все очень сложно, Джеймс. Впрочем, как говорит мой папа, «нет сложностей – нет жизни».

Он озадаченно посмотрел на нее.

– И что это значит?

– Это значит, что у каждой трудной задачи есть решение. Нужно лишь не сдаваться и искать. Чем мы и займемся. Мы решим эту проблему, и все будет хорошо. Для всех. Для меня, для тебя, для Стеллы – и даже для Дугласа. Вот увидишь.

Она сверкнула глазами, дерзкая в своей наготе.

И удивилась и даже слегка обиделась, когда он расхохотался в ответ.

– Нет, нет, – выдохнул Джеймс, – не сердись на меня!

Он икнул и взял себя в руки.

– Недаром ты училась в Гиртоне! Мисс Диана Арнольд… вы ничуть не изменились.

Диана решила, что у нее достаточно времени добраться до Вильнев-Лубе и встретиться с дочерью в парке аттракционов. Джеймс вышел на площадь перед «Золотой голубкой» и взял такси – «у меня дела в Ницце, я тебя подброшу», – пока она одевалась и наскоро поправляла макияж. Румянец после любовных утех успел сойти со щек, а глаза еще сияли.

В ту первую ночь в Дауэр-Хаусе, одиннадцать лет назад, Джеймс лишил ее девственности. Казалось, что с тех пор прошла вечность. После у нее было трое мужчин – или четверо, если считать Дугласа, – но ни с одним из них она не испытывала ничего подобного.

Диана критически осмотрела себя в зеркале. Неплохо для второй половины дня? Она улыбнулась. Ощущения точно такие же, как в Дауэр-Хаусе, на завтраке после первой их совместной ночи. Тогда она была уверена, что родители видят ее насквозь. Сейчас же ее волновало, заметит ли перемены в ней Дуглас. Удовлетворенное тело дышало спокойствием – это было очевидно любому зрячему.

Диана с удивлением отметила, что совсем не чувствует себя виноватой. Никогда раньше ей даже в голову не приходило обманывать Дугласа; сегодня она с легкостью ему изменила. И вскоре изменит вновь.

Захлопнув пудреницу, она принялась складывать все обратно в сумочку. Самой резонной и простой представлялась мысль о том, чтобы когда-нибудь в будущем признаться Дугласу, объяснить, что больше не может оставаться с ним после возвращения ее любимого Джеймса.

«Ну а как же Стелла? Как сообщить обо всем дочери?»

Ничего, со временем ответ найдется. Однако сейчас, на исходе этого необыкновенного дня, несмотря на весь ее безудержный оптимизм в отношении Джеймса, задача казалась слишком сложной.

Через полчаса, когда такси спускалось по крутому склону в сторону Вильнев-Лубе, Джеймс вдруг откашлялся. Они с Дианой держались за руки, еще в Сен-Поле она положила голову ему на плечо, а водитель, после того как Джеймс метнул в его сторону свирепый взгляд, торопливо развернул зеркало, чтобы не видеть пассажиров.

– Дорогая, хочу попросить тебя об одном одолжении. И, боюсь, не маленьком.

Диана подняла глаза.

– О чем же?

Он снова кашлянул.

– Помнишь, я говорил тебе об одной – очень важной – сделке в Ницце?

– Да.

– Хорошо… Так вот… дело в том, Диана… Мне немного не хватает, чтобы уладить все как нужно. Я считал, что у меня достаточно денег, но один тип перебил цену. Так досадно… Я, конечно, могу подсобрать еще, но на это уйдет время, а крайний срок в пятницу – послезавтра.

Диана выпрямилась.

– Понятно. Сколько тебе не хватает?

Он пожал плечами.

– Я очень быстро отдам, через месяц-полтора.

– Сколько?

Он сделал вид, что прикидывает, а потом назвал цифру.

Диана захлопала глазами.

– Ничего себе. Довольно большая сумма.

– Знаю, дорогая. Но здесь, в Ницце, я выучил одно правило: не можешь накопить, не лезь играть на бирже. Впрочем, с биржей это никак не связано, – быстро добавил он. – Вовсе нет. Это своего рода первоначальный взнос; цена за вступление в один деловой клуб. Как только тебя в него примут, ты получаешь право едва ли не печатать деньги.

Помолчав, Джеймс продолжил:

– Дело не только во мне. На меня работает масса людей, чье существование напрямую зависит от того, вытяну ли я эту сделку. А у них семьи, дети. Я не вправе их подвести.

Он посмотрел на нее.

– Ну, что скажешь? Разумеется, я пойму, если ты не сможешь.

Диана покачала головой.

– Смогу. У меня есть собственный счет в банке. У Дугласа очень современный взгляд на такие вещи. Когда мы поженились, он настоял на том, чтобы положить крупную сумму на мое имя и на имя Стеллы. Плюс деньги, которые я получила по достижении совершеннолетия. Скорее всего, у меня найдется сумма, о которой ты говоришь.

Он едва сдержал внезапное волнение.

– И ты одолжишь ее мне?

Диана посмотрела ему в лицо.

– Джеймс, я люблю тебя. Ты – мой первый муж. Мой настоящий муж. Я тебя потеряла, теперь мы снова вместе. Все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе. Знаю, мы в очень сложном положении, но я уже говорила: я больше не собираюсь тебя терять. Мы добьемся своего. – Она поцеловала его. – Конечно, ты можешь взять эти деньги.

Он поцеловал ее в ответ.

– Ты удивительная, Диана. Благодарю тебя. Благодарю.

Она открыла сумочку.

– По-моему, чековая книжка у меня с собой.

Джеймс велел водителю притормозить у обочины. Диана проставила дату и сумму и вдруг рассмеялась.

– Какое указывать имя, Джеймс? Настоящее или псевдоним? Как тебя сейчас зовут? Ты не рассказывал.

Джеймс ненадолго задумался.

– Вообще-то для деловых целей я пользуюсь двумя разными именами. Знаешь что, ничего пока не пиши. Позже я решу, какое имя использовать.

К тому времени, как такси подъехало к воротам парка, Джеймс успел спрятать чек в бумажник.

По его просьбе чек Диана выписала на получение наличных.

– Мамочка! Мамочка! Мы здесь!

Стелла подпрыгивала то на одной ножке, то на другой, размахивая над головой руками. Они с Максин стояли в очереди на главный аттракцион – гигантские деревянные американские горки, увенчанные яркой неоновой вывеской «Le Crazée Chat!».

Диана поспешила к дочери. Максин выглядела нездоровой.

– На самом деле Максин не хочет на «Бешеную кошку», мама, – сообщила Стелла, затаив дыхание. – Она очень смелая и делает вид, что не боится. Я говорила, что ты тоже терпеть не можешь американские горки, так что пусть не волнуется. Я привыкла кататься на них одна.

Рядом с ними кабинка в форме кошки с грохотом пронеслась вниз на завершающий круг. Сидящие в ней люди кричали от ужаса и восторга.