В гостиной пылал камин. Работал с приглушенным звуком телевизор — шла передача про какие-то «кремлевские тайны». Бойкий ведущий взахлеб с многозначительным видом вещал о Сталине, Ежове и Берии. Нина услышала и фамилию генерала Абаканова. На диване с ногами, укрывшись пледом, сидела Зоя и, не обращая на передачу внимания, с кем-то тихо трепалась по телефону. Увидев Нину, она быстро попрощалась, отложила трубку.

— Что-то меня знобит, — пожаловалась она.

— Температура подскочила? Смерьте.

— Нет, это от зимы. — Зоя зябко поежилась под пледом. — Вот и опять у нас зима. Если бы вы только знали, как я ненавижу снег! Так хочется куда-нибудь уехать, чтобы никогда не видеть его, проклятого. Вообще ничего этого не видеть, не слышать.

— Вам надо успокоиться. Давайте я выключу телевизор.

Нина отыскала пульт, нажала кнопку. Зоя следила за ней, глаза ее лихорадочно блестели.

— Здесь нельзя успокоиться, — сказала она. — Нет, это не страх… Это гораздо хуже. Я не знаю, что это, просто вот уже вторые сутки я не сплю. Мне все кажется: там за окном за мной следят чьи-то глаза, я все еще для кого-то мишень, как куропатка…

— В доме есть корвалол или валокордин? Примите на ночь капель пятнадцать. Снотворным не стоит увлекаться, а то потом без него не уснешь, а эти препараты вполне безвредны.

— Хорошо, я выпью. Но вряд ли это поможет.

— Тогда лучше действительно сменить обстановку, можно ведь поехать отдохнуть.

— Я хочу уехать не отдыхать, а совсем, вообще — как можно дальше отсюда. Знаете, есть такие острова в Тихом океане — Бора-Бора, Таити… Разве это не счастье — жить на таком вот острове, где-нибудь на своей вилле, иметь свою яхту и, когда надо, плыть на ней, куда тебе захочется: в Сан-Франциско, в Гонконг, в Сингапур, Сидней, Нью-Йорк. Только это и может называться настоящей жизнью, настоящей свободой.

— Для такой свободы надо иметь огромные средства.

— Да. — Зоя подоткнула под спину яркую диванную подушку, приняла изящную позу. — Я видела по телевизору, показывали яхту одного нашего олигарха. Это плавучий дворец. Он, кажется, купил ее у какого-то аравийского шейха. Как бы я была счастлива, если бы и у меня был свой корабль. Ну конечно, не такой, водоизмещением поменьше, миллионов этак за двадцать.

Нина хотела было сказать, что уплыть от семейных бед и угроз даже на яхте-дворце невозможно. Но, как и в случае с Павлом, ничего не стала говорить. Зоя и так все еще сильно переживала случившееся с ней. Бить по ее больной точке не стоило, можно было навредить. А как раз этого, как врач, давший клятву Гиппократа, Нина не посмела бы сделать ни за что на свете.

— Взгляните, Алексей Иваныч, этот человек вам случайно не знаком? — Никита Колосов предъявил капитану Углову фото незнакомца с камеры наблюдения, захваченное с собой в Волгоград.

Они возвращались со Старой Пристани. Дом семьи Мужайло на берегу Волги скрыла вьюга, но он по-прежнему стоял перед глазами Колосова — евроособняк под ключ, пропитанный кровью своих мертвых хозяев.

Углов внимательно рассматривал фото, подсвечивая себе фонариком, — они с Колосовым устроились рядом на заднем сиденье машины.

— К ночи вообще все здесь кругом на фиг заметет, — делился своими опасениями милиционер-водитель. — Ездить-то еще нам долго, товарищ капитан?

— Ездить сколько надо, ты-то чего, Воробьянов, переживаешь? У тебя ж все равно до утра сегодня смена, остановился, включил печку — и спи себе. — Углов вернул фото. — Нет, сего гражданина мы не знаем.

Колосов вкратце изложил, при каких обстоятельствах была получена фотография. Поделился и личными впечатлениями преследования подозреваемого по пересеченной местности.

— Силен мужик. Думаете, один и тот же? — хмыкнул Углов.

Колосов кивнул, но в жесте этом сейчас не было прежней уверенности — простой вопрос Углова совершенно неожиданно породил в его душе целую бурю сомнений. Внезапно он вспомнил, как вместе со своими сотрудниками осматривал «Шкоду» Евдокии Абакановой там, на Кукушкинском шоссе. Мысль мелькнула: «А разве мог он, тот бугай, за которым я гнался в лесу, незаметно спрятаться на заднем сиденье малолитражки? Нет, вряд ли, уж больно здоров». Колосов мысленно сравнил незнакомца с мужем Евдокии Марком Гольдером, с ее братьями Константином, Ираклием и Павлом. Последнего он видел лишь мельком, но… «Вот черт, — его даже в жар бросило, — что ж тогда у нас получается? Либо мы неверно представляем себе всю картину нападения на первую жертву — Евдокию — там, на шоссе, либо… Да нет же, нет, я несколько раз все там осматривал, и следователь прокуратуры осматривал, и эксперты. И вывод у нас один: на Евдокию Абаканову напали в тот момент, когда она только-только отъехала от дачи Гольдера, и нападавший, судя по характеру ранений, находился сзади. Но разве мог этот громила в камуфляже и маске незаметно спрятаться на заднем сиденье? Тогда что же получается.., что там, в машине ночью был не он, а кто-то другой?»

Его душила досада — вот летел сюда, чтобы во всем окончательно для себя разобраться, подпитать новыми фактами версию, а выходит, что дело все больше и больше запутывается!

— Мы сейчас с вами в седьмое отделение милиции подскочим, — сказал Углов. — Там у нас опергруппа базируется, что по этому делу пашет. Вы мне интересный снимок показали, и я вас, в свою очередь, кое с каким фотоархивом хочу познакомить.

Снег валил, не переставая. В снежной мгле мигали желтые сигнальные фонари снегоуборочной техники. Отделение милиции находилось в заводском районе, недалеко от грузового порта. В отделении Колосов застал сбор всех частей: опергруппа была в полном составе, в дежурке и свободных кабинетах расположился СОБР. Рабочий день давно закончился, но никто по домам не расходился. Было такое ощущение, что все находятся в ожидании каких-то важных событий, которые вот-вот и грянут.

«Полгода сидели, спали, — с непреходящей досадой думал Колосов, наблюдая с неодобрением эту привычную, в общем-то, милицейскую суету. — А как кто-то из столицы приехал, зашевелились, видимость кипучей активности создают. Спорить готов, что они во мне инкогнито из Петербурга видят: на местах ведь в любой нашей командировке, по любому вопросу уже инспекторскую проверку негласную подозревают с далеко идущими выводами для руководства. Ишь ты, деятели во главе с Угловым. Это их тут еще, наверное, Ануфриев строить в шеренгу начал».

— Кофейку? — предложил Углов и взглянул так ясно, так добродушно, что Колосов невольно устыдился своих мыслей.

— Что здесь у вас намечается? — спросил он.

— Да вот информацию кой-какую для себя полезную ждем. — Углов ставил чайник в маленьком тесном кабинете, звенел ключами, открывая сейф, выкладывая папки ОРД, но отвечал по-прежнему уклончиво. «Кой-какой» было любимым его словцом и вполне могло стать прозви-щем. Он позвонил куда-то, но там его ничем не обрадовали — это было видно по его враз помрачневшему лицу.