Встреча с легионерами отнюдь не входила в планы Юния, а поэтому он с легким сердцем отдал приказ обождать, пока те пройдут мимо. Арминий с Эрнульфом увели лошадей к реке, где и остались, а Рысь с Илмаром затаились за деревьями, внимательно наблюдая, как на вершине холма выстраивались в походную колонну легионеры. Не так уж много их и было, пожалуй, одна центурия. Впрочем, и такая боевая единица могла натворить немало дел в разрозненных варварских деревушках, и, видимо, уже натворила, о чем красноречиво свидетельствовал тащившийся вслед за воинами десяток телег, доверху груженных награбленным у германцев добром – деревянной и золоченой посудой, какими-то бочонками, шерстью, кожами. Как видно, центурион придерживался отличных от императорских целей: цезарь призывал сеять страх, а этот – грабил.

– Похоже, мы не найдем в целости корчму Гавтильда, – кивнув на повозки, шепнул Илмар.

– А это в зависимости от того, откуда они сейчас идут, – тихо отозвался Рысь. – Может, они были и вовсе в другой стороне.

Подумав, алеман согласился:

– Тоже верно.

Построившаяся в походный порядок центурия под грохот барабанов и задорное уханье литавр шла по широкой тропе чуть ли парадным шагом. Впереди на белом коне соколом поглядывал по сторонам центурион в блестящем, с пышными страусиными перьями шлеме. Юний не очень-то хорошо смог рассмотреть лицо сотника, отметив лишь, что оно было красным, обветренным и довольным. Ну, еще бы…

Легионеры оказались, как на подбор, молоды, видно, из тех самых юнцов, что пришли с Максимином Фракийцем, когда он еще был не императором, а префектом. В отличие от своего командира они вообще не выказывали никакого довольства, скорее, наоборот, выглядели довольно унылыми. Может быть, оттого, что просто устали.

Миновав рощицу, центурия свернула к реке – туда как раз спускалась дорога. Как бы они не натолкнулись на Эрнульфа с Арминием! Хотя те ведь не дураки и не глухие, а этот оркестр слышен на всю округу. Наверняка центурион специально отдал приказ играть погромче, чтобы все окрестные варвары слышали. Слышали и боялись! Воют, трубят трубы, сияющей на солнце медью гремят литавры, грохочут барабаны, и далеко вокруг слышна неудержимая солдатская поступь! Прячьтесь, подлые варвары, посмевшие нападать на имперские земли, прячьтесь, а мы разграбим ваши деревни, угоним стада, сожжем нивы. Горе, горе вам, варвары!

Следом за легионерами, видимо охраняя обоз, на низеньких лошаденках ехали воины из местных вспомогательных сил – десятка полтора германцев в широких штанах и мохнатых куртках, все, как видно, из приграничных сел с той стороны Рейна. Не отмеченные печатью интеллекта тупые лица, даже скорее жуткие рожи, бегающие, какие-то вороватые взгляды, некоторые всадники раскачиваются на лошадях, словно корабли в бурю – видать, пьяные. Ну и сброд! Указом Каракаллы – римские граждане, мать их за ногу. Однако…

Рысь вдруг присмотрелся внимательней и прикусил губу, узнав скуластого чернобородого варвара с жестоким, словно бы застывшим лицом. Фредегар – доверенное лицо трактирщика Эрлоина. Теперь ясно, почему легионеры грабили, а не просто убивали, как недвусмысленно приказывал император. Наверняка центурион вошел с трактирщиком в корыстный сговор – совершил должностное преступление, между прочим, – и теперь все награбленное добро они честно делили на двоих. Или, может быть, центурион брал драгоценностями и деньгами – ну, спрашивается, куда ему кожи? Есть время возиться? Интересно, почему тогда они не взяли рабов? Что-то нигде не видать пленных… Хотя ясно – ведь пленники могут говорить, а вот кожи, драгоценности, посуда никому ничего не расскажут. Остаются лишь собственные воины, которым центурион либо доверял, либо… либо имел на их счет какие-то иные планы.

Когда последняя повозка скрылась за бугром, Юний с Илмаром переглянулись и, не говоря ни слова, быстро, но осторожно последовали за центурией. Как и следовало ожидать, на реке, в стороне от плеса, был разбит лагерь. Все как полагается – ров, частокол, насыпь – попробуй возьми. В камышах покачивались на серебряной рейнской волне вместительные плоскодонные барки – и Рысь бы ничуть не удивился, обнаружив на одной из них трактирщика Эрлоина. Его он, конечно, не увидел, зато заметил вислоусого толстяка Эвдальда. Теперь ясно – чьи барки. Неплохо трактирщик действует – с размахом и прямым подкупом должностных лиц, а как же без этого? Нарушает закон, негодяй! Отлично, отлично. Теперь бы узнать номер манипула, когорты и легиона – загодя озаботиться свидетелями. Вон их тут сколько – явно больше сотни. Как бы только узнать, откуда они?

Несколько парней-легионеров, человек десять, уже без доспехов, щитов и шлемов, вышли из лагеря и, смеясь, направились к плесу. Выбрали местечко недалеко от барок, скинули туники и, поднимая тучи брызг, наперегонки бросились в реку. Юний даже на миг ощутил зависть. Сияющее, палящее совсем по-летнему солнце, отражающаяся в воде пронзительная небесная синь… Эх, вот бы и самому так нырнуть, ощутив распаленной кожей обжигающую прохладу реки. Впрочем, почему бы и не нырнуть?

Усмехнувшись, Юний велел Илмару, взяв лошадей и ребят, дожидаться его на холме, сам же, пробравшись ольховыми зарослями к самой воде, быстро разделся и, погрузившись в воду, быстро поплыл к плесу. Улучив момент, нырнул – и вынырнул в гуще купающихся. А уж те орали и веселились, словно мальчишки, брызгались, хохотали, толкались. Рысь тоже изобразил на лице улыбку.

– А слабо наперегонки – во-он до того куста и обратно? – с хохотом подначил он.

– Наперегонки? Это с тобой, что ли?

– А и со мной! Ставлю два сестерция, что обгоню всех.

– Э, ты откуда такой прыткий взялся, парень?

– Я-то? А во-он с той барки.

– Ага, ты матрос, а матросы все хорошо плавают! Поищи дураков с тобой тягаться.

– Парни, а как насчет Кассия? Он-то здорово плавает, уж проучит этого задаваку! Во-он он как раз бежит. Кассий! Эй, Кассий! Давай быстрей, дело есть!

Кассий – поджарый светловолосый парень лет семнадцати на вид – на ходу сбросил тунику:

– Ну, чего звали?

– Ты, говорят, хороший пловец?

– Говорят.

– Вот тот, с барки, поставил два сестерция, если обгонишь.

– За два сестерция не поплыву. – Кассий покачал головой. – Если только за денарий.

– Согласен, согласен! – закричал Рысь. – Только есть ли он у тебя, этот денарий?

– Уж, не сомневайся, найдем!

– А что, «Примигении» уже выплатили жалованье? – Юний деланно удивился.

– А мы не из «Примигении», присланы из Рима на помощь.

– Ах, вот оно что… Хорошо! Плывем! – Рысь бесцеремонно растолкал руками столпившихся воинов. – Итак, я – Помпилий Авл, матрос с барки, житель славного города Могонциака, против… против кого?

– Против Квинта Кассия Кальвиана из восьмой когорты!

– Отлично, отлично. – Юний хорошенько запомнил номер. – Ну, кто судьи?

– Я, я!