– Ты… – одним движением Рысь стянул с девчонки штаны, стиснул ладонями стройные бедра…

Вента застонала, выгнулась, и тысячи радостных солнц вдруг вспыхнули в глазах молодого мужчины…

– О, боги! Как давно я мечтал о тебе, – откидываясь в траву, признался Рысь. – С тех самых пор, когда увидел тебя…

– Я догадалась, – улыбнулась девушка. – Иди же сюда…

И снова упругие молодые тела сплелись в бурной страсти, лишь покачивалась луговая трава, да светились солнышки-одуванчики…

А потом, поцеловав Юния на прощанье, Вента подозвала коня.

– Да, – ухватив поводья, она вдруг смущенно улыбнулась. – Чуть не забыла сказать. Разбойный вожак Тварр и его ободриты промышляют грабежом торговых барок. Засады устраивают здесь, недалеко от Длинных болот.

– Длинные болота, – тихо повторил Рысь. – Где это?

– Миль десять вниз по реке, затем направо.

– Понял, благодарю… А о попавшем в плен молодом римляне, значит, ничего не слышно?

– Нет. – Мотнув головой, Вента погладила по гриве приземистого белоснежного скакуна. Все лошади германской породы были именно такими – неказистыми, низенькими, да зато надежными. – Впрочем, могу подсказать одного человека. Зовут – Гавтильд Косое Око, он держит корчму в Новигенте, это большая деревня. Думаю, Илмар ее знает.

– Угу, – кивнул Юний. – Так что Гавтильд?

– Он зажиточный человек и при случае торгует людьми. Если и можно отыскать следы плененного парня, так только через него.

Еще раз поблагодарив девушку, Рысь быстро зашагал к роще. На полпути, замедлив шаг, обернулся – заворотив коня, Вента прощально махнула рукою. Юний тоже помахал в ответ, моля всех богов лишь об одном – чтобы он и Вента еще не раз свиделись. О чем-то большем он пока не смел и думать. Хотя, конечно, сами собой напрашивались мысли о женитьбе – Юний ведь был уже далеко не мальчик, но уважаемый всеми муж, известный юрист, которому как-то не солидно уже было не иметь семьи. Да, конечно, Рысь вовсе не страдал от отсутствия женской ласки – девок хватало, и даже очень неплохих, как по телесным, так и по душевным качествам, однако на роль спутницы жизни, человека, которому можно будет доверять во всем, они явно не тянули. Клавдия, британская подружка Юния, была слишком уж молода и, на взгляд Рыси, не испытывала к нему каких-то особенно глубоких чувств – скорее всего, это была просто девичья влюбленность… Флавия… Флавия Сильвестра, голубоглазая галльская фея, которую Юний так сильно любил в юности. Со временем и это чувство несколько потускнело. Тем более Флавия уже давно замужем: переехав в Рим, она быстренько избавилась от образа наивной провинциальной дурочки, вышла замуж сугубо по расчету – за богатого кривоногого старика, квестора Гнея Клавдия Роста. Интересно, жив он еще, или Флавия – уже богатая молодая вдова, с оптимизмом смотрящая в будущее? Да, интересно… Интересно? Юний вдруг ощутил, что не испытывает ко всему этому никакого интереса. Ну, умер муж Флавии, а может, и жив еще, какая разница? Все равно, ничего уже не шевелилось в груди, и сердце билось ровно.

Из рощи они поехали прямо по тропе, что тянулась вдоль Рейна. Река то пропадала из виду за перелесками и холмами, то вновь возникала яркой голубой лентой. Пару раз на дальних холмах показывались деревни и пастбища, но Илмар, не останавливаясь, махал рукой – дальше. Этот германец и в самом деле неплохо знал местность. Ну, еще бы…

– Не думай, что я часто разбойничал в здешних местах. – Придержав коня, он поравнялся с Юнием. – Отряд, который вы разгромили, пришел с юга, по зову одного из местных вождей. Сулили добычу, а вышло… – Два Меча со вздохом махнул рукой.

Рысь засмеялся:

– Ну, теперь-то тебе нечего жаловаться! Найдешь Виниция, получишь и деньги, и благорасположение богатой вдовы.

– Гавтильд Косое Око – не так-то прост, – хмыкнул германец. – Если он уже продал Виниция, очень не просто будет выяснить – кому именно.

– Если вообще Виниций у него.

– А больше не у кого! – весело заверил Илмар. – Те, кто его пленил, слишком мелкие люди, чтобы смогли самостоятельно договориться с римлянами. Для них этот пленник – лишняя забота, наверняка они его уже продали или убили.

– Вот-вот – или убили, – хмуро кивнул Рысь и вдруг придержал коня. – Что это там, впереди, во-он на том холме?

– У кривой сосны? – Илмар вытянул шею. – Кажется, воины… Правда, немного.

Юний уже и сам рассмотрел блестящие на солнце шлемы, дротики и щиты – прямоугольные скутумы, красные, с рисунком в виде орлиных крыльев, обитые по краям сияющей медью.

– Римляне! – положив руку на меч, тихо прошептал Рысь. – Быстро же они сюда добрались.

Они так твердо надеялись на победу, что заранее распределили по договору между собою добычу…

Люций Анней Флор. Римская история

– Хорошо бы подобраться поближе посмотреть, – глядя на маленькие фигурки солдат, вслух подумал Юний. – Нет, подожди… – Он придержал уже дернувшегося было Эрнульфа.

Конечно, хорошо бы было прикинуться пастухами, торговцами или еще кем-нибудь в этом роде. Рысь так бы и поступил, если бы Вента не предупредила, что легионы пришли сюда убивать. Наказать много возомнивших о себе варваров, дерзнувших тревожить набегами не только обе Германии, но и Норик, и Рецию, и даже Галлию с Иллирией. Юний прекрасно понимал замысел Максимина Фракийца – жестокость, жестокость и еще раз жестокость! Горе побежденным, как когда-то давным-давно говорили римлянам надменные галлы; на этот раз римлянам не нужны ни рабы, ни земли, надобно лишь одно – сеять страх! Страх, который очень скоро должен был поселиться в душе каждого варвара, от вождя до самого последнего пастушонка. Чтобы при одном упоминании великой империи у любого германца тряслись поджилки, и даже долгие годы спустя варвары не то чтоб переправиться – взглянуть бы на Рейн боялись!

Что ж, вполне понятная тактика. А вот прежний император, Александр, вовсе не прибегал к ней, а, наоборот, пытался решить дело миром – и был убит. Такова жизнь! Вообще, императоры – очень несчастные люди. Одни только боги знают, зачем они так стремятся к власти, не представляя, как ее удержать. Правитель порядочный и добрый, каким был Александр Север, обычно кончает плохо – испокон веков плебс путал вежливость и доброту со слабостью, дружно поддерживая любого узурпатора. С другой стороны, и жестокость – отнюдь не гарантия спокойного владычества. Вот хоть тот же Нерон или Калигула, уж на что были жестоки – а тоже правили не очень-то долго и не избежали насильственной смерти.

Значит, Фракиец решил сделать ставку на жестокость. Это плохо, очень плохо. Сначала – германцы, затем – легионы, а следом за ними придет очередь и простых граждан. Если придет. Вряд ли легионеры будут долго терпеть слишком жестокого правителя, тем более сейчас, когда они почувствовали свою силу. А как же? Захотели – убили прежнего цезаря и возвели на трон бывшего безродного пастуха! А окажется не люб тот – быстренько поменяют его на другого. Так что, по мнению, Рыси, зверствовал Максимин напрасно, хотя по отношению к германцам это, наверное, и было оправдано.