– А овраг, как я понимаю, там! – Юний указал пальцем в сторону ворот.

– Да, – кивнул Гавтильд. – Там, за орешником. О! О! Слышите – кусты трещат? Матерый зверь ходит! Эх, кабы не ночь…

– Думаю, стоит привязать всех трех собак к воротам, – посоветовал Рысь. – У нас, в Поморье, всегда так делали. Медведь – зверь нервный, обидчивый. Надоест ему лай – непременно уйдет.

– К воротам, говоришь? – Трактирщик задумчиво потеребил бороду, и без того торчащую веником. – Эй, Авдальд, Хамбурк! Тащите псов к воротам, да побыстрее! Пускай там лают.

Держа в руках факелы, слуги побежали исполнять приказание. Гавтильд, лично проследив за всем, наконец ушел. Гости тоже последовали за ним в корчму и поднялись в предоставленные им покои. Обернувшись, Юний заметил, каким жутким взглядом проводил их корчмарь. Или просто показалось, потому что в его глазах отразился тусклый мерцающий свет глиняной лампы?

– Вообще странно, что Гавтильд не подослал к нам своих слуг, – усмехнулся в темноте Рысь. – Убить да ограбить – чего уж проще?

– Может быть, с вами троими здесь так бы и поступили, – с приглушенным смехом отозвался германец. – Только вот меня корчмарь слишком хорошо знает. Илмар Два Меча – не пустой звук в Пограничье!

– Только если выкрадем Виниция, тебе вряд ли стоит появляться в здешних местах, – философски заметил Рысь.

– Ну и что с того? – Алеман хохотнул. – Ты знаешь, раньше, еще в гладиаторской школе, мне казалось, что свобода – это лес на родной стороне, знакомые с детства холмы, озера, реки. Бежать, думал я, бежать как можно скорее… Время пришло – бежал. И что же? На месте моего селения – следы пожарища, там, где были когда-то поля, ныне сорные травы. Правда, в соседнем селении остались мои родичи, они узнали меня и хорошо приняли. Только вот жить как они я уже больше не смог. Лес, поля, деревни – понимаешь, мне очень быстро стало там так тоскливо, что… Проклятые римляне! Они подменили мою душу!

– И не только твою, – шепотом произнес Юний. – Ты ненавидишь империю, а кто ты без нее? Да, ты свободен, но эта свобода лишь кажущаяся. Ты можешь поселиться в любом месте, но везде будет одно и то же – примитивный труд, только лишь для того, чтобы выжить, и столь же примитивные радости.

– Эх, если б у нас были их города! – Два Меча скрипнул зубами. – Римские, но без римлян!

– А кого ты называешь римлянами, друг мой? – Юний расслабленно расхохотался. – Меня? Арминия? Эрнульфа? У Эрнульфа, кстати, даже имя германское, хоть он всю жизнь прожил в Могонциаке или Августе Треверов, совершенно не представляя, как живут его соплеменники-варвары. Какие же это римляне, жители Могонциака, Вангион, Колонии Агриппина? Одно название! Да и над их языком, который они с гордостью именуют латынью, лишь потешаются в Риме! Ну, ты нашел римлян.

– Все так, но они чтут римские законы!

– А разве римские законы – плохи?

– Может быть, и хороши, но они не наши.

– Ах, не ваши… – Как варвар, Рысь сердцем ощущал всю правоту собеседника, но как римский юрист почувствовал себя уязвленным. – А ну-ка, скажи, друг мой, – он прошелся по комнате, – как, используя ваши законы, составить безымянный контракт, скажем договор получения участка земли в бессрочное пользование, всем известный precarium, причем чтобы было понятно, что сторона, выполнившая свое обязательство, но не получившая удовлетворения от другого, сохраняла право отступиться от договора посредством применения так называемого кондикционного иска о возврате использованного?

– Ну, ты завернул! – Два Меча присвистнул. – У нас и слов-то таких нет… ну, для обозначения всех этих понятий. Нет, надо жить проще!

– А проще – только в лесу, дружище! – снова захохотал Рысь. – Да-да! Если хочешь жить просто – сиди в своем болоте и не мечтай о больших и красивых городах! Или, уж по крайней мере, не хули римские законы, абсолютно в них не разбираясь.

– Ладно, не буду спорить, – отмахнулся Илмар. – Думаю, нам пора.

– Ты отвлекай слуг да следи, чтоб они не отвязали собак. – Юний поправил висевший на поясе меч. – А я быстро.

– Такое впечатление, что боги подсказали тебе, где искать!

– Да тут, честно говоря, и искать-то нечего!

Выйдя из корчмы первым, Юний проворно скрылся в темноте, за углом сарая, вызвав злобный лай притихших было собак. Ну и как раз в это время в дверях показался заспанный алеман. Постоял немного, позевал, потом подошел к коновязи, где долго мочился, а уж потом неспешно направился к успевшим успокоить собак слугам:

– Доброго дня, парни! Думаю, как раз пришла пора выезжать и нам. Славное время. Во-он видите ту звезду? Слыхали, что про нее рассказывают старики? Нет? Ну, тогда слушайте…

Сказав, что искать-то во дворе – нечего делать, Рысь вовсе не покривил душой. Он еще вечером заприметил расположение всех построек и мог бы дать голову на отсечение, что пленника держат либо в одном из двух бревенчатых амбаров, либо в небольшом сарайчике сразу же за колодцем. А где еще – не в кузнице же и не на конюшне! Теперь только определить поконкретнее, чтобы не тратить зря время. А как определить? Да, конечно же, по чечевичной похлебке! Неслышно подойдя к колодцу, Юний на миг закрыл глаза… Ага! Вот он, чесночный запах!

Так в нос и шибает, никакой собаки не надо. Значит, сарайчик.

Рысь быстро нащупал засов и, отодвинув, шепнул в пыльную темноту, надеясь все же, что там именно тот, кого он ищет:

– Аве, Виниций. Legio – patria nostra.

– Аве… – донеслось из узилища. – Кто ты?

– Друг твоего отца, Юний Юстус.

– Что?! О, боги…

– Не время болтать, давай выходи быстрее. Да тише, не надо так звенеть цепью.

Виниций осторожно вышел во двор:

– Куда теперь?

– К частоколу. – Рысь схватил парня за руку и быстро увлек за собой.

Жутко залаяли псы… впрочем, тут же быстро утихомирились – как видно, сторожам вовсе не улыбалось вновь испробовать на себе крепость хозяйской палки.

В черном, блистающем желтыми точками звезд небе светился узенький серп молодого месяца, вокруг было темно – выколи глаз. Лишь у самых ворот горели факелы, да и те больше сгущали тьму, нежели освещали хоть что-нибудь, кроме небольшой площади возле частокола.

Нащупав вкопанные в землю колья, Юний помог Виницию ухватиться за их острия руками… Миг – и быстрая тень беглеца, звякнув напоследок цепями, исчезла на той стороне. Кажется, что-то плеснуло, наверное, Виниций упал прямо в ров. Интересно, он глубокий, этот ров? Впрочем, парень умеет плавать. Правда, цепи… Ладно, что толку гадать?

Аккуратно задвинув засов обратно, Юний прошмыгнул к корчме и, вынырнув из темноты у ворот, как ни в чем не бывало подошел к стражам и без устали развлекавшему их алеману. Тот как раз рассказывал жуткую историю про каких-то оборотней-людоедов. Позабыв обо всем, слуги, широко распахнув глаза, внимательно слушали, время от времени недоверчиво покачивая головами. Даже собаки и те, казалось, затаив дыхание, внимали рассказчику, а может, им просто надоело лаять.