— Что значит не надо?! Тут, можно сказать, молодежь стремится поднимать общественно-политические вопросы, живет проблемами страны, оторвалась от дурацких мультяшек и ринулась в бездну жизни, и что в ответ?! Непонимание? Кто директор?

— Лобанов Михаил Николаевич, — совсем сникла Нинка. — Но, может, вы мне просто с задачкой поможете или вообще я лучше потом к папе?..

— А почему некорректная? — справился Гордеев.

— Ну я тогда на уроке немножко не так сформулировала, я хотела, чтобы просто 365 дней поделить на 45, а потом на 5, а Наталья Петровна сказала, что от 365 тут вообще ничего не зависит и надо 365 убрать. А я теперь не знаю, как решить, если неизвестно, сколько у нас всего дней.

— Да подели 45 на 5 и все, — предложил Гряз-нов-старший.

— А лучше умножь, — буркнул Турецкий, — так больше на правду будет похоже.

Нинка окончательно сникла:

— Пойду я, наверное, про яблоки придумаю или про конфеты.

— И не думай даже, — взвился Турецкий. — Щас решим.

Сыщики как по команде почесали затылки и переглянулись. Само собой напрашивалось 45 разделить на 5, но что-то уж слишком тривиально, а главное, непонятно, как красиво все объяснить.

— Стоп! — Хлопнул себя по лбу Гордеев. — Знаю.

— Он знает, — повторил на ухо Нинке Грязнов-старший на случай, если она не расслышала.

— Скажем, у нас есть некая нулевая ситуация, — Юрий Петрович раскрыл блокнот и отобрал у Дениса ручку. — Точка отсчета. До которой не совершено ни одного преступления и нет ни одного следователя. День первый: одно преступление, и взяли на работу первого следователя. На шестой день надо брать второго, первый уже свои пять дел получил. На одиннадцатый — третьего, и соответственно на сорок первый — девятого. На сорок шестой уже никого брать не надо, потому что освободился первый. Итого, при условии, что они никогда не отдыхают, городу-герою Москве достаточно девяти следователей по особо важным делам. И конец особо тяжкой преступности.

— Какая идиллия! — восхитился Грязнов-старший.

Осчастливленная Нинка соскочила с Грязнова, чмокнула в щеку Гордеева и рванула из кухни.

— А меня чмокнуть?! — возмутился Турецкий.

— А тебя — потом! — она высунула язык и захлопнула за собой дверь.

— Н-да, дети… — задумчиво протянул Грязнов-старший. — Собственно, одно дите на всю честную компанию…

— Зато какое! — оборвал Турецкий. — Давайте вернемся к нашим баранам. Мы, собственно, пытались понять, есть ли такой человек или группа людей, которым было бы выгодно отсрочить собрание акционеров «Русьнефти» и которые стоят либо за взрывом «БМВ», либо за убийством Коротаевой?

— Собрание может помешать либо кому-то из руководства «Русьнефти», либо конкурентам «Русь-нефти», — заметил Гордеев. — Главный конкурент «Русьнефти» — «Тайганефть», то есть Найдич. Может ли он стоять за убийством Коротаевой, не знаю, а за взрывом, наверное, может вполне.

— Не может, — возразил Денис. — Либо взрыв, либо шантаж. Вспомните, свое требование шантажист выдвинул накануне взрыва. Если Найдич собирался пользоваться Вюншем, зачем бы он стал его взрывать, а если готовил на него покушение, значит, к шантажу он отношения не имеет.

«…В 16.40 Гмыза выписался из травматологического стационара ГКБ 67.

Продолжает носить гипс и, видимо, переведен на амбулаторное лечение.

Встречал Гмызу адвокат Фурцев на черном «мерседесе», номерной знак…

Последовал трехминутный разговор, содержание которого не установлено, но, если судить по лицам, оба были рады встрече. Далее, оба уселись в автомобиль, проследовали по Карамышевской набережной и далее к центру. Остановились на Большой Садовой у ресторана Пекин. Вошли внутрь (оба). Пробыли в ресторане 52 минуты. Затем у выхода вначале появилась многочисленная охрана, осмотревшая подходы к ресторану, подали лимузин, появился Гмыза, внимательно выслушивавший на ходу хозяина охраны (низкорослый, плотный, седой, 55–60 лет, кавказский тип лица). Гмыза был приглашен в лимузин, Фурцев уехал отдельно на своей машине.

Лимузин выехал за город и проследовал по Рублево-Успенскому шоссе 20–25 км от МКАД до закрытого коттеджного поселка рядом с деревней Молоденово. Гмыза побыл в гостях 2 ч. 12 м. После чего был вывезен охраной на красном «форде», номерной знак… и доставлен домой.

Личность хозяина лимузина установлена — Найдич Михаил Моисеевич».

Рапорт Демидыча о вчерашних похождениях Гмызы вверг Дениса в состояние глубокой задумчивости. Значит, Гмыза, как и Фурцев, работает на Найдича. По словам Гордеева, Найдич не пользуется покровительством Минфина, скорее наоборот. Следовательно, Гмыза фактически являлся «диверсантом» на вражеской территории. Возможно, он и не устраивал там диверсии, но определенно снабжал Найдича ценной информацией.

Коротаева могла об этом узнать? В принципе очень даже могла.

А Гмыза мог узнать, что Коротаева знает? И это не исключено.

Шантажировала ли его Коротаева? Возможно.

Рассказал ли Гмыза Найдичу, что Коротаева все знает? Скорее всего.

И, скорее всего, когда она пропала, Найдич приказал ее найти и решить проблему ее знания.

Похоже. Но…

А что если именно Гмызу она послала подальше на любовном фронте?

Он как раз, в отличие от Вюнша, — паренц» со странностями. И если судить по письмам, на Коро-таевой он был просто помешан. Он мог убить и из ревности.

Будучи близким советником Вюнша, Гмыза, возможно, бывал у него на даче и мог позаимствовать нож.

Признался ли он в убийстве Найдичу? Или Найдич сам все и спланировал, а теперь шантажирует и подставляет Вюнша? Тогда зачем искали Коротаеву?

Могли искать не ее саму, а некий документальный компромат на Гмызу как шпиона Найдича.

Конечно, все это всего лишь вольная интерпретация фактов. Возможно, факты известны не все, и оттого интерпретация получается неверная. Но так или иначе, а потолковать с Гмызой по душам определенно пора.

Встретиться с Гмызой Денис решил без предупреждения, в противном случае слишком велик был шанс нарваться на Деркача, Фурцева или еще бог знает кого.

Около часа он прождал во дворе. Будучи на больничном, Гмыза тем не менее вышел на работу и даже, несмотря на то что рабочий день в министерстве заканчивался в шесть, вернулся с работы после семи. Прежде чем подойти, Денис какое-то время за ним понаблюдал. Гмыза нервничал или витал в эмпиреях, но о том, что делает в данный момент, совершенно не задумывался. Свой свеже-отремонтированный «фиат» он запирал четырежды: отошел, вернулся проверить, поставил ли на скорость, потом опять вернулся за папкой и, наконец, отключить массу от аккумулятора. По пути от стоянки до подъезда — метров пятьдесят, если не меньше, — дважды резко останавливался, разворачивался на сто восемьдесят градусов и смотрел, не идет ли кто-нибудь следом и не крутится ли рядом с машиной.