– Да где уж мне понять? Если до сих пор с ней ничего не случилось, то и еще подождут. Давай лучше по-тихому этому кшатрию голову открутим, как будто он тебя совсем не нашел? – Скиф злобно зыркнул в сторону ждущего кшатрия, блеснув маузером.

– Пошлют другого… Скиф, это никогда не закончится. Даже если мы с тобой придумаем, как забрать у них Симку и спрятать. Где есть такое место, чтобы нас не разыскал даже Полис? Я такого не знаю. А ты?

Было похоже, что Скиф знал, и даже не одно место, где можно исчезнуть бесследно, но для девочки оно никак не подходило. Потому отвернулся и выругался.

– Они тебя убьют.

– Придется… – непонятно с чем согласился Максим. То ли с неизбежностью скоро умереть, то ли с тем, что Полису ничего другого не останется, поскольку заставить его говорить они никакой силой не смогут.

– А я думал, что в этой жизни уже все повидал!

– Ты не понимаешь, – повторил Максим. – Она девчонка, мелкая совсем. Ей страшно, она одна там…

Скиф посерьезнел, сбавил ироничный тон.

– Я понимаю. Просто хочу, чтоб ты знал: не ей сейчас страшно, а тебе. За нее. Делай, как знаешь… Говорят же, что лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что вообще ничего не сделал. Твоя жизнь… Но я тебе больше ничего не должен! Если опять вляпаешься – помощь уже не забесплатно. Копи патроны!

Скиф махнул рукой и потопал в сторону Киевской. Максим ошалело смотрел ему вслед, столько всего сейчас хотелось сказать, но он не знал, с чего начать. Обругать прожженного циника за то, что ему непонятно чувство сопереживания? Он и в толк не возьмет этого.

– Прогуляюсь, нервы успокою, – крикнул удаляющийся Скиф, махнув пистолетом. – Бешеной собаке семь верст – не крюк. Может, тебя пойму, наконец…

Вот странный человек. Никого не любит, нигде не задерживается, выныривает вдруг из ниоткуда и уходит в никуда.

– Дурак! И пистолет твой дурацкий, – добавил Максим уже тише. Но спокойствие не наступало, он плюнул подальше в темноту туннеля вслед Скифу. Не помогло.

Симка умела читать, но непонятные, будто летящие из-под острия карандаша, закорючки почерка учителя разбирала с трудом. Старик терпеливо зачеркнул текст и переписал печатными буквами.

– Вот смотри: если на погонах одна тонкая полоска и одна звездочка, то это младший лейтенант, – Крушинин нарисовал еще несколько картинок с разным числом звезд. Девочка учила офицерские звания и знаки различия, хотя еще пыталась примерить к ним китайгородскую Табель о рангах, присваивая смотрящему сразу должность главнокомандующего, а какого-то неизвестного Каталу наделяя генеральским чином. Возможно, даже была в этом права.

– А две звездочки – это средний лейтенант?

– Нет, среднего в армии не существует, но есть градация старший и младший.

– Вот падла! – от души выругалась девчушка на собственную забывчивость. И забегая вперед, ткнула в рисунок подполковничьего погона, который выучила первым. – Папа был подполковником… Семен Михайлович, а как бы назывался Максим? В каком он звании?

«Беглый каторжник Селден, очевидно», – подумал брамин, но вслух уточнил:

– Смотря чем он занимался.

– В общак патроны собирал, долги вышибал, охранял блокпост в туннеле. Еще с Королем на стрелки ходил, он стреляет хорошо. Вы же знаете, он такую тварину завалил! У Великой Библиотеки. Раз – и сразу в башку!

– Тогда он, наверное, мог бы быть младшим офицером, – скрывая смех стариковским покашливанием ответил Крушинин. – Если ему давали важные поручения и брали в сопровождение к первым лицам станции.

– Давали поручения, – согласилась Серафима. – Дедуля седой у нас в туннеле лежал, раненый, мы его принесли на пост, но он умер. Так пахан решил принять превентивные меры к всяким предъявам и Макса послал к вам разузнать.

Ужасающая смесь воровского жаргона и подхваченный Симкой уже на Боровицкой высокий штиль веселили Крушинина. Больше всего смеялись адепты, но недолго. Стоило учителю отвернуться на несколько секунд, как один из парней от крепкого пинка этой боевой девчонки уже хрипел на полу, согнувшись пополам и путаясь ногами в балахоне, а второй утирал красные сопли. С тех пор занятия стали индивидуальными, на общих уроках Серафима помалкивала, втайне гордясь своим исключительным положением, и ждала, пока они сядут вот так за чаем поговорить о чем-то интересном и новом, чего даже от тети Клавы не узнать. Клава-Гермозатвор долго и подозрительно рассматривала старика, который попросил отпустить девочку с ним в Полис. Спрашивала, почему сам брат не пришел. Но Серафима верила этому странному учителю и отправилась вслед за ним, хотя с Максимом, как ей сказали, они разминулись, и придется его подождать.

– Вы ведь тоже дали ему какое-то задание? – испытующе и недоверчиво поглядела она в глаза Семену Михайловичу из-под аккуратно заплетенных, снова упавших на лоб косичек.

– Да, у нас тут есть военная база, и он сейчас там. Военные же должны где-то тренироваться, учиться стрелять, осваивать приемы рукопашного боя и другие воинские премудрости…

– Макс и так все умеет! – слегка обиделась за брата Симка. – Его еще маленького Катала заметил и волыны чистить поручил. Видел, что правильный пацан.

Судя по возрасту девчушки, пацаном она брата совсем не знала, повторяла с чужих слов. Крушинин уже выяснил, что, оставшись без мужа, мать Серафимы вынуждена была много работать, из-за этого после тяжелых родов так и не оправилась, часто болела, а когда дочке едва сравнялось три года, умерла. Симка смутно помнила мать, обоих родителей ей заменил старший брат, и защитник, и добытчик. Которого советник смотрящего Катала в пятнадцать лет поставил на дежурство на блокпост среди прожженых воров и бандитов. Пацан оказался и в самом деле правильным, если до сих пор сумел сохранить в себе что-то от погибшего отца. Если в нем еще без труда угадывался Белявский, не посрамивший своей семьи. Девочка из той же породы, потому стоило приглядеться к ней повнимательнее, чем вначале собирался Крушинин. Потому не жалел времени на эти занятия, по крупицам собирая и информацию о ее очень непростом брате. И не жалел, что отправился за ней лично всего лишь с одним сопровождающим, рискуя повторить судьбу своего безвестного коллеги, с которого и началась эта история. И о котором все еще упрямо молчала Сима. Будто почувствовав что-то, она перестала водить пальцем по рисункам больших и маленьких офицерских звезд, заучивая их, и подняла голову.

– Семен Михайлович, а ведь у вас не было картинки на виске, когда вы пришли на Китай! У того – была.

– Тс-с! – прижал палец к губам Крушинин в знак молчания. – Она не настоящая. И мне нужно было сохранить инкогнито.

– Что сохранить? – хихикнула девочка над незнакомым и странным словом.

– Чтобы никто не знал, кто я такой.

– Ну и правильно, – согласилась она. – А то смотрящего бы кондрашка хватила, если бы еще одного брамина увидал! А может… А может, тот был не настоящий? – испуганно прошептала она.