Ваш любовник-алхимик ищет философский камень отмщения… Он использует любую возможность… даже вашу любовь… вы станете его очередной жертвой.

— Черт побери.

— Сейчас это не так важно, Бакстер. Ты должен сперва разобраться с дуэлью. Потом я расскажу тебе про розу и письмо.

Он смял листок в кулаке и встретился взглядом с Шарлоттой.

— Кто дал тебе это?

— Я не знаю его. Он был одет в черное домино. Когда я увидела его, то подумала, что это ты. Но его голос. — Она умолкла, подыскивая подходящие слова. — Такой странный голос — хриплый, резкий. — Она бросила взгляд на часы. — Тебе пора. Я все расскажу потом.

— Вот уже второй раз кто-то пытается настроить тебя против меня.

— И тщетно. — Она расправила юбки и подошла к двери кабинета. — Торопись, Бакстер. Гамильтон ждет тебя. Он надеется, что ты поможешь спасти его друга.

Она права. У него нет сейчас времени выслушать полностью всю историю. Сперва дело, напомнил себе Бакстер.

— Проклятие! — Бакстер вышел в холл, взял со стола шляпу и открыл парадную дверь. Он обернулся и посмотрел на Шарлотту, застывшую в дверях кабинета. — Ты не спала всю ночь. Отправляйся в постель. Я заеду днем, и мы поговорим об этом письме.

— Да-да, но ты ведь дашь мне знать, как прошла дуэль?

— Конечно.

— И будешь осторожен?

— Позволь тебе напомнить, — бросил он через плечо, спускаясь по ступенькам, — с Энтони Тайлсом сегодня встречаюсь не я.

— Знаю. Но и мне позволь, в свою очередь напомнить тебе, Бакстер, что я слишком хорошо знаю твою натуру. Вряд ли ты будешь так осторожен, как мне бы того хотелось.

— Не понимаю, с чего ты взяла, что я отчаянный сорвиголова. Я не только не обладаю горячим темпераментом для всех этих новомодных развлечений — у меня нет даже приличного портного. Спокойной ночи, Шарлотта.

Наступил рассвет, и легкий серый туман окутал Брент-Филд. Подходящая обстановка для всей этой мрачной чепухи, называемой дуэлью, подумал Бакстер.

Он стоял рядом с Гамильтоном и смотрел, как молодой человек отсчитывает шаги с легкомысленным и невозмутимым видом, который сделал бы честь записному дуэлянту раза в два старше его.

— Один, два, три…

Подняв пистолеты дулом вверх, Норрис с ничего не выражающим лицом и Тайлс с жестким взглядом расходились друг от друга в противоположные стороны.

— …восемь, девять, десять…

— Ты уверен, что это сработает? — негромко спросил Гамильтон.

— Ты уже в двадцатый раз задаешь мне этот трое, — пробормотал Бакстер. — И я в двадцатый раз тебе отвечаю, что это должно сработать.

— Ну а если нет…

— Успокойся, — тихо приказал Бакстер. — Слишком поздно менять планы.

Гамильтон погрузился в тревожное молчание.

Бакстер бросил на него быстрый взгляд, в то время как секундант продолжал отсчитывать смертельные шаги. Гамильтон нервничал гораздо больше, чем его друг. Норрис был явно не в себе. Бакстер тайком наблюдал за ним во время приготовлений к дуэли.

Норрис вел себя странно. Он односложно отвечал на прямые вопросы, но не обсуждал ситуацию в деталях. Создавалось впечатление, что он не замечает, что творится вокруг него. Когда Гамильтон попытался последний раз уговорить, его извиниться перед Тайлсом, Норрис его как будто не слышал.

— …четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать…

Гамильтон придвинулся к Бакстеру и снова вопросительно взглянул ему в лицо. Бакстер покачал головой, приказывая ему молчать.

Он сделал все от него зависящее, чтобы как-то обезопасить Норриса на случай, если его план не сработает. Он выторговал у секундантов Тайлса расстояние в двадцать шагов вместо предполагаемых пятнадцати. Дополнительные пять шагов помешают тщательно прицелиться — это будет сложно даже для такого стрелка, как Тайлс.

— Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать двадцать. — Легкомысленный молодой человек неприятно ухмыльнулся в предвкушении дальнейших событий. — Готовьтесь. Стреляйте!

Гамильтон затаил дыхание. Оба противника на поле повернулись друг к другу. Норрис даже не попытался прицелиться. Он направил пистолет в сторону Тайлса и спустил курок.

В тумане гулко прозвучал выстрел.

Тайлс не сдвинулся с места. Он холодно усмехнулся и поднял пистолет.

Норрис медленно опустил руку. На его лице появилось недоуменное выражение. Он уставился на Тайлса, который целился в него, потом на Гамильтона. Бакстер заметил изумление и ужас; в его глазах. Леннокс снова повернулся к Тайлсу. Губы его беззвучно шевелились, но он не произнес ни слова, напоминая беспомощную мышь в лапах кошки.

Тайлс хладнокровно нажал курок.

Второй выстрел прогремел в тишине.

Норрис часто заморгал глазами и оглядел себя, ожидая увидеть кровь на теле.

Но не только Норрис выглядел потрясенным. Свидетели дуэли во все глаза уставились на него, живого и невредимого, с нескрываемым удивлением.

— Проклятие, Тони промахнулся, — вымолвил кто-то наконец.

Доктор, которому заплатили за участие в дуэли, выскочил из экипажа с озабоченным видом. Но, увидев Норриса, замер как вкопанный.

Бакстер выступил вперед.

— Каждый сделал по выстрелу, как было условлено. Дуэль окончена. — Он взглянул в сторону Тайлса, который внимательно осматривал свой пистолет. — Кодекс чести соблюден по всем правилам. Всем известно, как быстро распространяются слухи о подобных делах. Разойдемся по домам, пока сюда не нагрянули представители закона.

Все согласно закивали головами. Перспектива быть задержанным за участие в дуэли никого особенно не прельщала. Джентльмены разошлись по экипажам, стоявшим за деревьями на краю поля.

Бакстер бросил хмурый взгляд в сторону Норриса, который все еще выглядел смущенным и испуганным. Однако застывшее выражение исчезло из его глаз. Он снова вернулся в реальный мир.

— Я отведу Норриса в карету, — сказал Гамильтон и направился к своему другу.

Бакстер попридержал его за руку.

— Я хотел бы поговорить с вами обоими, прежде чем ты отвезешь Норриса домой.

Гамильтон замялся, потом кивнул:

— Не знаю, что мы сможем рассказать тебе, но мы обязаны ответить на твои вопросы. Мы с Норрисом поедем вместе с тобой.

Бакстер шагнул к своему экипажу. Энтони Тайлс неожиданно вырос у него на пути.

— Сент-Ивс, можно тебя на пару слов?

Бакстер остановился, снял очки и стал протирать линзы платком. Он и без очков видел немой вопрос в проницательных серых глазах Энтони Тайлса.

Несмотря на дурную славу, Тайлс не был ни легкомысленным повесой, ни распутником, как его дружки. Бакстер чувствовал, что злость, которая глодала его изнутри, как ни странно, наполняла его жизнь смыслом. Как только она поглотит его всего, Тайлс умрет как личность. Шарлотта права. Тайлс неминуемо движется к своей гибели.