"Зачем?"

"Сама догадайся".

Пока я гадала, чай вскипел.

Вручив мне чашку с дымящимся чаем и отставив котелок в сторону, Нож танцующей походкой пошел к лежащему на боку барабану. В руке у него был обоюдоострый клинок.

Им он резко вспорол кожу, натянутую на обод барабана, и, ведя клинок по краю, отделил ее.

"Тебе понадобились новые заплаты?" — спросила я у дракона в промежутках между двумя глотками.

"Не угадала", — довольно ответил дракон.

— Авангард, надо полагать, нас больше не преследует? — поинтересовалась я у Ножа, который деятельно изучал внутренности барабана.

— Как догадалась? — отозвался он из барабанных глубин.

— С трудом.

— Ты почти такая же умная, как и Светлая, — сообщил Нож. — Вот что значит наследственность.

— Осталось решить, комплимент это или оскорбление.

— Это признание в любви.

Нож забрался в опрокинутый барабан почти целиком, только ноги торчали наружу.

"Ты же людей не ешь? — спросила я у дракона. — Мы же невкусные?"

"Там были еще и кони, — уточнил дракон. — Людей я просто убивал. Довольна?"

"Довольна. Наешься еще всякой дряни, придется тебе и правда слабительное варить".

Нож вылез из барабана и, вытирая руки о штаны, сказал:

— Осталось только ручку к нему приделать, и все, можно лететь.

— Так это в качестве корзины? — наконец-то догадалась я.

"Я думал, к обеду только поймешь", — сострил сверху дракон.

"И ты уверен, что поднимешь это сооружение вместе с людьми? — недоверчиво переспросила я. — А за холмом тебя кострами обкладывать снова не придется?"

"Теперь подниму!" — уверил меня дракон.

Сколько же лошадей надо было слопать, чтобы так быстро набраться сил?

— Нас совсем-совсем не преследуют? — переключилась я на Ножа, который в силу человеческого происхождения должен был точнее разбираться в обстановке.

— Нет, я бы сказал только "совсем не преследуют", — налил себе чаю довольный барабаном Нож. — Деморализованы передние части, но за ними идет армия.

— Легион?

— Ага, станет тебе Легион за кучкой мятежников гоняться. У него и в столице дела есть. Это зарабатывают себе прощение остатки Левого Крыла. И они попытаются нас дожать, у них выхода нет. Но твой крылатый друг сказал, что шансы оторваться сейчас неплохие. Хочется ему верить, потому что хоть желание донести Светлую на руках до родины у меня и огромно, но силы, увы, не те. И я не умею быстро бегать, быстрее конных разъездов.

— Но основная же масса пешая?

— Когда тебя нагонит десяток вооруженных до зубов всадников, тебе будет все равно, что позади них на тысячу человек приходится всего один приставленный к кухне осел.

— Ты жизнелюб.

— Стараюсь.

Лагерь потихоньку просыпался. Заспанные сопротивленцы шли к ручью умываться, а затем присоединялись к нам.

Ручку к выпотрошенному барабану очень скоро приделали, теперь полет для четырнадцати человек должен был пройти в более комфортабельных условиях.

Мы вылетели в час Росомахи, и уже к часу Петуха Плеть осталась только воспоминанием: ей нужно было еще долго течь на запад, пересечь Хвост Коровы и только потом круто свернуть к югу. Дракон же летел по прямой.

Мы летели, но куда?

В Ракушку, разумеется, но можно подумать, там нас ждали с праздничным обедом. В Ракушке расквартирован гарнизон вполне лояльный правительству, то есть на данный момент Легиону. И он с радостью доделает то, что не смогли сделать в столице. А нас пятнадцать.

Насколько это было очевидно, настолько это было грустно.

— Но ты же поможешь нам? — обратилась я в отчаянии к дракону.

— Я помогу, — откликнулся дракон. — Но сто раз подумай, нужна ли тебе помощь дракона. Я — очень сильнодействующее средство. Не забывай.

И я подумала…

Вот мы дома, и дракон испепеляет гарнизон.

Город свободен. Ура.

Сильные мобилизуются, подтягивают к Ракушке войска. Это сложнее, но в конечном итоге, что может противостоять крылатому огнеливню, который читает мысли всех на сотни хвостов вокруг?

Войска сожжены, Ракушка независима.

Но залог ее безопасности — дракон. Без дракона она ничто.

А я?

А я — девица при драконе.

Я — связующее звено между ним и городом. Меня будут безумно почитать официально.

И будут в ужасе шарахаться от меня на улицах…

— Все верно, — добавил дракон. — А еще в мою честь построят храм и заставят тебя там круглосуточно сидеть.

— Ну это ты хватил! — заметила я.

— Построят. Уже было, — невозмутимо сказал дракон. — Вы нас то почитаете, то ненавидите, и все страшно искренне.

Да даже без того, что он сказал, картина получалась безрадостной. Ракушка живет морем и сильна морем. На суше мы куда слабее. И сильнее не станем.

Примерно часа через два дракон устроил короткий привал.

— Лапы затекли, — объяснил он.

Со своими грустными мыслями я поспешила к сестре.

— Об этом я уже думала, — сказала она. — Но, положим, сейчас мы сделаем так: кто сказал, что нам нужно с треском и блеском сесть на городской площади? Мы ночью приземлимся на Сопи-горе и осмотримся. А что будет потом, я пока и не загадываю.

Нож услышал наш разговор.

— Попытаемся организовать оборону, но если дела пойдут совсем плохо, взойдем на корабли и отправимся искать новый дом. — Тон его был бодрый, но безрадостный.

Когда мы снова поднялись в воздух, дракон вдруг с любопытством спросил:

— А почему ты не хочешь стать девицей при драконе?

— Ну как ты не понимаешь! — расстроилась я. — Тогда у меня за спиной все будут видеть твои крылья. И я сразу стану человеком, который все знает лучше всех — как лучше управлять городом, как лучше вершить внутреннюю и внешнюю политику, как лучше организовать работу портовой таможни, как лучше то, как лучше се. А я с собственными-то делами разобраться не могу, вечно у меня все запутано. Даже по ведению простого домашнего хозяйства у меня в Пряжке тройка была. И мне все это, если честно, совсем не интересно!

— Мои крылья за твоей спиной будут и без этого, — заметил дракон.

— Не будут. Я на Ножа славу свалю, мол, он с тобой общался. И все поверят, потому что он как раз знает, что нужно нашей портовой таможне.