– Показать, что мне не все равно. Меня пугало, что с Маркусом у тебя было полное понимание, а со мной – нет.

– Я был подростком, когда случился первый приступ. Маркус и Люк приглядывали за мной, но отец…

– Отец ничего не замечал?

– Не замечал, – с горечью соглашается Дилан. – Естественно, на мне это отразилось.

– Значит, когда мы расстались, Маркус снова приглядывал за тобой?

– Поначалу нет. Я даже на порог его не пускал. Я его ненавидел и даже не мог рассказать правду про тебя. Он по-прежнему считал, что ты мне изменила. Видеться с ним было невыносимо. Я винил его за то, что потерял тебя. Но однажды он просто вломился ко мне, вытащил из постели, водил по врачам, платил за антидепрессанты, психолога… Я согласился на лечение при условии, что и он тоже будет ходить к врачу. Маркус в то время успел наделать всякого: заявился к Грейс и начал ее оскорблять, ударил Хавьера…

– Хавьера?! За что?

Дилан закатывает глаза.

– Думаю, психолог пробудил воспоминания, с которыми Маркус сам справиться не мог, вот он и не выдержал. Хавьер с Люком ругались, а он взял и влез.

– Обалдеть.

– Да уж. И я перестал с ним общаться. В общем, перерыв нам обоим пошел на пользу. Мы не разговаривали весь последний год. А потом я позвонил ему и предложил вместе поехать на свадьбу.

– Почему?

– Все вокруг только и твердили: «Он меняется, он старается». Маркус перед всеми извинился – кроме меня и Грейс. Ну, и тебя тоже.

Слабо улыбаюсь.

– Я не так легко прощаю, как ты. Наверное, сразу не получится…

Дилан касается моего лба губами.

– Конечно. Я пойму, если ты не захочешь с ним общаться.

На секунду отстраняюсь от Дилана. Так приятно быть в его объятиях, но…

– Нам надо…

– Да, точно. Родни.

Наконец мы находим комнату невесты. Одна стена от пола до потолка украшена атласными цветами, а другая покрыта теми же дорогими розовыми обоями, что и коридор. Очень витиеватый стиль. Наверное, так жила Мария-Антуанетта. Что вполне в духе Шерри.

Она выбегает нам навстречу, окутанная облаком белого атласа и духов.

– Заходите! Помогите мне!

– Можно начинать? – спрашивает стилистка. – Не хочу пугать, но церемония через полчаса. Обычно я причесываю невесту до того, как она наденет платье, а вам еще…

– Не волнуйтесь, я уже на пике паники, – вздыхает Шерри и садится, шурша тканью. Платье восхитительное: белоснежная юбка до пола, изящный корсет, туго затянутый на талии и усеянный шелковыми лепестками на груди, обнаженные плечи. На столике аккуратно сложено красное сари, украшенное россыпью камней и отделанное золотой нитью. Осторожно провожу пальцем по кайме. Какая красота!

– Это на вечеринку, – объясняет Шерри. – Прелесть, да? Мама Криша сама сшила для меня.

Голос у нее спокойный: похоже, разговор о нарядах еще способен отвлечь Шерри.

– Есть во что переодеться? – спрашиваю я.

За спиной Маркус, Деб, Кевин и Дилан обсуждают лучший способ связать человека, когда есть только скатерти. Дилан похлопывает Маркуса по плечу – так делают мужчины, когда не могут говорить о своих чувствах.

Шерри рассматривает мою одежду.

– Господи, тебе нельзя в таком! – ужасается она. – Иди в ванную, там чемодан с нарядами на медовый месяц. Сейчас я что-нибудь выберу.

– Нет! – отрезает стилистка, изумившись собственной резкости. – Извините. Позвольте я сниму с вас бигуди? – поправляется она, нервно переступая с ноги на ногу.

Шерри хмыкает, однако садится на место.

– Возьми синее, Адди. А Деб пусть наденет красное, если хочет сегодня поразвлечься.

– Хочу, – отзывается Деб. – Ведь среди гостей есть неженатые?

– Сколько хочешь, – смеется Шерри. – Так что твое платье будет, как капля крови для акул. Ой, сравнение-то какое жуткое… А ты, кстати, кто?

– Кевин, – представляется дальнобойщик. – Здравствуйте. Поздравляю вас! И спасибо за приглашение.

– Ох блин, у нас и так превышен лимит гостей, и еды на тебя не заказано… Адди, как тебе синее?

Я только дошла до чемодана. Эта ванная комната размером примерно с гостиную моих родителей! Огромное окно, ванна на львиных лапах, пол из серого песчаника. Чемодан лежит у душевой кабинки – такой огромный, что хоть сейчас залезай и отправляйся в Таиланд вместе с новобрачными.

– Мне уйти, да? – бормочет Кевин.

– Нет, – машет рукой Деб. – Она не всерьез. Только ты очень бросаешься в глаза. Найди хоть пиджак какой…

– Адди, ну? – нетерпеливо кричит Шерри.

– Секунду! – Я копаюсь в вещах.

Ахаю, увидев синее платье. Это не платье, а произведение искусства! Тонкие лямки, атлас. Стиль будто бы из девяностых, похоже на наряд Джулии Стайлз из «Десяти причин моей ненависти».

Примеряю эту красоту. На Шерри оно было бы в облипку, а на мне ткань спадает складками. Отлично.

– Серебряные, с маленьким каблуком! – добавляет Шерри, не дожидаясь моего вопроса.

Из-за больной руки с трудом застегиваю пряжки. Туфли великоваты и к вечеру натрут ноги… Плевать. Чувствую себя яркой, дерзкой красоткой. В идеале мне не помешал бы душ, но что уж теперь.

Выхожу из ванной и слышу стук в дверь. Все замирают. Взгляд Дилана скользит ко мне, и воздух между нами искрит. Вспоминаю лето во Франции, чувствую жаркое прованское солнце, слышу кузнечиков в траве. В глазах Дилана огонь. Он смотрит только на меня!

– Шерри! – зовет Родни за дверью. – Шерри! Открой дверь, пожалуйста!

Шерри решительно заталкивает нас в ванную, и Деб прикрывает дверь. Сердце оглушительно колотится – то ли из-за сумасшедшего в соседней комнате, то ли из-за Дилана в этой. Нас по-прежнему тянет друг к другу.

– Поговори со мной, Шерри! Пожалуйста, впусти!

Шерри впускает Родни.

– Тебе сюда нельзя.

– А где мне еще быть?

Дилан держится за ручку, готовый в любую секунду нас выпустить.

– Я никуда не уйду, пока ты не признаешь, что эта свадьба – ошибка!

Перебор! Просто реплика из дурацкой пьесы. Неудивительно, что Шерри смеется.

– Родни, как тебе вообще все это в голову пришло?

– Ты с ним счастлива? Счастлива?

– Никто на свете не делает меня такой счастливой, как Криш, – уже серьезно отвечает Шерри. – Он для меня все. Родни, пойми, я тебя никогда не любила.

Какой-то шорох. Мы готовимся выскочить. Наверное, Шерри открыла Родни дверь перед уходом?

– Нам суждено быть вместе, Шерри! – в отчаянии восклицает Родни. – Мы как… как Дилан и Адди!

Вздрагиваю. Все смотрят на меня.

– Дилан потерял Адди, но не сдался и вернул ее!

Молчание тянется так долго, что даже больно.

– По-настоящему Дилан ее не терял. А я по-настоящему не была твоей. Это разные вещи.

– Я тебе не позволю! Я… я… я буду стоять