– Нужно уметь держать себя в руках и доверять партнерам, если работаешь в команде, от этого зависят жизни. Иначе рискуй только собой. – Я передернул плечами. – Не волнуйся, твой мэтр об этом не узнает.

– Вновь спасибо, – еще сильнее смутился практикант, казалось, веснушки захватили все лицо. – Если разрешите, господин Юрий, но почему мэтр Текарий называет вас Светочем?

– Хочет напомнить, что никто не идеален, потому не стоит зазнаваться, – бриз недовольства продул мою душу. – Это символ одной моей ошибки… – признаваться не хотелось.

Неподалеку было слышно, как ругались напыщенные снобы с пространственником. Судя по отголоскам, торговцы пытались выяснить, кто компенсирует простой заведений, занятых властями и ранеными из пожара. У каждого своя трагедия…

Я взглянул на хлопочущую у клетки с животными Лорн – символ того, что не существует неисправимых ошибок и неразрешимых проблем. Рассудительность взяла верх над чувствами, я задался вопросом: собственно, с чего такая бурная реакция? Что движет мной?

Провал выставляет меня в не лучшем свете? Да. Я ненавижу чувствовать себя оскорбленным и тем более униженным… Не передать словами сжигающую душу ярость, когда слабейший оспаривает твою силу. Мне хочется показать, насколько оппонент ошибается. Уничтожить. Именно поэтому я всегда вежлив и никогда не лезу в конфликт с более сильным противником. Это опасно, кроме того, бесполезно соваться в дело, которое прекрасно сделают без тебя. Пример тому затухающий пожар – нет вызова моим силам. Не сравнить с холодной решимостью, когда лишь от тебя зависит чья-то жизнь. Когда в твоих силах спасти и защитить.

Я застыл. Что общего у данных стремлений? Неужто Лорн оказалась снова права: у любого поступка, даже самого благородного, эгоистичное начало? Как бы сознание ни брыкалось, я нашел исток…

Сразу возник другой вопрос: что мне делать? Потакать своей сути? Осознал, считай, взял под контроль. Или попытаться исправить? Временщики говорят, у меня талант к самообману! Осталось понять, в чем я хочу себя убедить.

– Ундерк, семь лет назад, помнишь выпускной экзамен пространственников?

– Извините, господин Юрий, тогда я учился на втором курсе, а до пятого студенты не допускаются на бои выпускного экзамена. Хотя понимаю, о чем вы. Говорят, выпускник попытался применить самодельное плетение силы во время боя. Самонадеянно… Взрыв уничтожил чуть ли не треть Университета. Плюс погибли все приглашенные на экзамен гости. В том числе Властитель… Скандал вышел знатный. Временщики, конечно, устроили Рокировку, но поговаривают, что, несмотря на это, на месте взрыва образовалась новая, никем ранее не виданная аномалия. Виновника же выгнали с черным листом.

Относительно моего прозвища все просто. Той версии меня, что провалилась почти десяток лет назад, больше нет – я изменился. Хватит прятаться. Пора мне вынести урок из случившегося и идти дальше. Именно благодаря изменению и на основе вынесенного урока старый провал может обернуться для меня новой победой. Зато для кого-то другого – ловушкой… ведь приятно совершать то, что, по мнению других, ты не можешь.

– Образовалась аномалия Светоч. Пробой на Солнце… да, долго ее закрывали. Студента же не выгнали. Его экзамен приняли, пусть и с наименьшим баллом. После чего засунули в настоящую дыру… – Глаза юного простран – ственника расширились. Он все понял правильно. Я же небрежно закончил: – Теперь тебя ждет Текарий.

Я отметил, что получилась довольно забавная байка. По крайней мере, официальная и общеизвестная версия. То место, куда меня закинул неудачный эксперимент и случившееся там, куда более грустная история.

Тут открылся очередной Пробой, и, перекрывая рокот, разнесся крик:

– Происшествие в заведении «У Лилии». Крики с третьего этажа. Карл сражается с подозреваемым! Срочно нужна помощь.

Народ зашевелился, как амебы под микроскопом. Текарий Павлов разразился шквалом приказов. Послышалось эмоциональное: «Где это?», «Координаты и фото, быстро!», «Что за дыра…» и в том же духе.

Я не сдержал улыбки. Удача сегодня ветрена со мной. Неприятно признавать, но я знавал данное заведение. Публичный дом на другой стороне острова. Цены небольшие, и нет опасности получить что-нибудь, кроме того, ради чего приходят в столь злачные места.

– Оберегай мадемуазель Лорн, – походя бросил я практиканту.

Не дожидаясь провожатых или желающих последовать за мной, я, сопровождаемый разрядом боли, исчез в Пробое. Гул толпы сменился приглушенными звуками… любовных игр. Я вышел сразу в коридоре третьего этажа «У Лилии». Одна из дверей была открыта, у нее – группа размалеванных девочек во фривольных нарядах. Впереди Элиза-маман… хотя фигуристая дама предпочитала, чтобы ее называли экономкой.

Когда я пробился в комнату, для эмоций не осталось места. На полу с неестественно вывернутой шеей лежал мужчина лет тридцати, с железной серьгой пространственника и револьвером, но без рубахи и ботинок. Понятно, как они исследовали местность.

Рядом девушка, по рукам и ногам прикованная к кровати. Ее тело покрывали порезы. Десятки. Возможно, сотни. Разной глубины. Разной длины. Хирургически точные. В то же время хаотично беспорядочные. Кровь выплескивалась из них с каждым ударом сердца. Простыни пропитались и превратились в алый бутон, поглощающий жрицу любви.

Ее лицо… передо мной предстал образ с крыши «Садов Предтеч», только на сей раз сделанный гротескно грубо. Кожа срезана наспех с кусками мяса. Разрезы, расширяющие улыбку до невозможных размеров. На месте лишь глаза… Зрачки расширились настолько, что заполнили все пространство глаз. При этом казалось, куртизанка в сознании и полностью осознает происходящее. Даже обрубок языка дергался, с хрипами пытаясь что-то выдавить.

Следовало помочь. Доставить девушку врачам. Для начала хотя бы остановить кровь… Я не успел. Кровь остановилась сама. Тьма в глазах девушки начала тускнеть, а лицо… то, что осталось, стало разглаживаться.

Я выдохнул. Осмотрел помещение. Спокойно и внимательно. В когда-то скромной, но аккуратной комнатке полный разгром. Мой взгляд привлекло распахнутое окно. Я оказался рядом и сквозь переплетение прутьев голых крон небольшого парка увидел одинокую фигуру в аккуратном костюме, оправляющую забрызганные кровью лацканы.

Вышел я из Пробоя в десяти метрах перед целью. Ближе не получилось – активирован кристалл блокировки пространства. Зато своим появлением я перекрыл единственный выход из парка в лабиринт улиц. На лице противника – плотоядная гримаса, застывшая стеклянной маской. Глаз не видно в тени полей шляпы. В этот раз мне не пришлось гладить Мефи, зверек сам вцепился в измочаленное ухо.

– Лори, передо мной Рейм. Как мне поступить?

– Не знаю, – как показалось, с налетом недоумения отозвалась девушка. – Решать только тебе. Один приказ, и я приму любое твое решение. Верю, что ты поступишь по совести.

Вашу суть! Как же я ненавижу временщиков! С одной стороны, пострадавшие в метро и цирке. Возможно, погибшие там же. Вероятно, бездомный на его совести. Плюс тело на крыше. Гарантированные жертвы эти двое… между прочим, мой коллега и молодая девушка. Циничная жестокость. С другой стороны, Рейм помог более полудюжине людей только за последнюю неделю. Толпа спасенных ранее и, возможно, в будущем, после приступа.