Англичане, разумеется, воспользовались этим и снова начали вооружать персидскую армию и готовить ее к новой войне. С 1832 по 1834 год в Персию приехали больше сотни английских офицеров и сержантов из Индии, то есть из армии Ост-Индской компании, перебросили в страну и военное снаряжение. Полковник Шейл отвечал за формирование воинских частей из племен Иранского Азербайджана, майор Роулинсон отвечал за создание подразделений, комплектовавшихся из курдов, полковник д’Арси Тодд был назначен командующим иранской артиллерией, а заодно он же курировал и деятельность разведчиков во всем регионе Персии, Афганистана и Центральной Азии. Офицеры англо-индийской службы фактически заняли все посты в персидской регулярной армии. Но в конце 1833 года умер наследник престола Аббас-Мирза, через несколько месяцев скончался и его престарелый отец, Фетх-Али-шах.

Четверо принцев правящей династии Каджаров схватились за шахский престол. И тут сбылось пророчество Киннейра — при поддержке русского правительства победил один из них. Это был сын Аббаса-Мирзы, наместник Азербайджана Мохаммед. Он не был слишком пророссийским политиком, но был довольно прагматичным человеком и понимал, что воевать с Россией будет себе дороже. Вероятно, рассказы отца, не раз битого русскими в разных сражениях, повлияли на его отношение к северному соседу. Слова Паскевича о том, что «все ваше политическое существование в руках наших; вся надежда ваша в России: она одна может вас свергнуть, она одна может вас поддержать», из его гневного письма запомнились и Аббасу-Мирзе, и его сыну.

С воцарением Мохаммед-шаха Персия повернула внешнюю политику на север. Новый шах с самого начала к английским офицерам отнесся прохладно, видимо памятуя о том, как англичане несколько раз втянули его отца в войну и что из этого вышло, и главное, как англичане себя вели, когда персидская армия терпела поражение. И через два года он постепенно избавился от британцев, которые с напряжением стали наблюдать за усилением русских в Персии, за тем, как на места военных инструкторов в армии приходят ветераны Отечественной войны 1812 года, русско-турецких войн и как русский посол Иван Осипович Симонич становится одним из самых желанных гостей при дворе.

Симонич не был профессиональным дипломатом. Он вообще русским подданным стал за шесть лет до этого, в 1826 году, хотя и командовал Грузинским гренадерским полком. Родился Симонич в 1794 году в городе Шибеник в Хорватии. Юношей он оказался во французской армии, участвовал в русском походе, попал к русским в плен, жил в Казани. Он был отпущен домой, но не пожелал жить в Далмации, которая тогда находилась в составе Австро-Венгрии. И в 1816 году Симонич приехал на службу в Россию, был зачислен в армию в чине капитана в Кременчугский пехотный полк. В 1818 году он стал майором, а через два года подполковником. Его военная служба проходила на Кавказе, он был ранен, когда воевал против Персии под командованием Ивана Паскевича, и как раз по его протекции стал русским послом в Тегеране. Убежденный монархист, Симонич совершенно искренне служил Николаю I, считая его лучшим монархом Европы, решительным и серьезным защитником традиционных общественных устоев. Убежденный бонапартист — а именно таким он был, — Симонич искренне ненавидел все, что связано с Британией. Русский дипломат и западносибирский генерал-губернатор Александр Осипович Дюгамель, сменивший Симонича в Тегеране через несколько лет, вспоминал:

«Симонич был ярый бонапартист, такой ярый, каких я редко встречал, и он в высшей степени разделял все предубеждения и личную ненависть знаменитого пленника, жившего на о-ве св. Елены, — то есть, другими словами, от всей души ненавидел англичан. В его приемной гостиной в Тегеране висела на стене только одна литография, та хорошо всем известная литография, на которой тень Наполеона изображена двумя пнями с надписью: «Я оставляю царствующему в Англии дому в наследство позор моей смерти». Повесить литографию на видном месте в том самом салоне, в котором он принимал визиты английского посланника, значило не иметь никакого такта и нарушать все приличия»[106].

Вот такой человек, к ужасу англичан, стал представлять Россию в Персии. И они делали все, чтобы убрать его с этого поста. Тем более что и в Турции русские добились огромных успехов. А это означало, что самые страшные пророчества начинают сбываться — путь на Индию теперь открыт для армии русского царя.

Русско-турецкая война 1828–1829 годов, итоги которой так обеспокоили Лондон, как ни странно, начиналась с его молчаливого одобрения и обещания нейтралитета, что и было сделано. Британия не могла не воспользоваться таким удобным случаем: ослабить одного геополитического противника с помощью другого, которого, если что, можно чуть притормозить с помощью экономических рычагов (а Англия, конечно, была промышленно и экономически более развитой, нежели Россия), — это очень по-британски. Англичане и до того, поддерживая греческое освободительное движение, потихоньку выдавливали турок с Южных Балкан, чтобы самим занять там контролирующие позиции. А конфликт, точнее, очередной конфликт, между Петербургом и Стамбулом назревал давно, с начала 20-х годов. Потому что турецкие интересы на Кавказе, несомненно, противоречили русским.

Формальным же поводом для начала военных действий послужило несоблюдение Турцией Аккерманской конвенции, заключенной в 1826 году. Еще в 1812 году между странами был заключен Бухарестский мирный договор. И он вроде как существовал и вроде как выполнялся, и Россия, которая вела войну и в Европе, и на Кавказе против Персии, не слишком требовала его выполнения от Стамбула. А потом, в 1826 году, Николай I решил все же потребовать от турок более последовательного поведения и предъявил им требования в ультимативной форме.

Турки подумали и 25 сентября 1826 года в городе Аккермане (сейчас это Белгород-Днестровский) подписали конвенцию, в которой признавали переход под контроль России городов Сухума, Редут-кале и Анакрии. Также Турция обязалась в короткие сроки сделать выплаты по всем исковым требованиям русских подданных, предоставить им право беспрепятственной торговли на всей территории Турции, а русским торговым судам дать право свободного плавания в турецких водах и по Дунаю. Была гарантирована автономия Дунайских княжеств и Сербии, а господари Молдавии и Валахии должны были назначаться из местных бояр и только по согласованию с Россией.

Это был, конечно, успех, впрочем, турки с самого начала выполнять ничего не собирались. По восточной традиции они полагали, что подписанные документы вовсе не являются обязательными к исполнению, а возможно, они рассчитывали, что документы можно будет «потерять», как обычно и поступали в Средней Азии. И в декабре 1827 года султан Махмуд II объявил об одностороннем аннулировании Аккерманской конвенции. В Петербурге сочли, что это вполне достаточный повод, чтобы начать войну. 7 мая 1828 года русская армия начала наступление по двум направлениям — через Балканы и на Кавказе. Австрия открыто оказывала туркам материальную помощь. Франция, Пруссия и Британия заняли нейтральную позицию.