а к августу мы стали собирать таможенных и налоговых сборов вдвое больше, совершенно не увеличив налоговую нагрузку – просто за счет организационных усилий. Появились средства в бюджете, и теперь можно было заняться тем, что воодушевит людей и вдохнет в них оптимизм.

Какое настроение может быть у жителей столицы, если в ней вечерами темно? Фонари горели лишь на трех-четырех улицах да и то до полуночи. Я поставил задачу осветить город: выделили средства, началась работа.

Бензин тогда продавали в разлив – прямо с бензовозов. На весь Ереван имелась лишь пара приличных заправочных станций, да и те принадлежали чиновникам. Как я мог это исправить? Да очень просто – сказал поставщикам горючего: «У вас есть три месяца, чтобы построить заправочные станции, нормальные, цивилизованные. И после этого ни одной цистерны с канистрами и воронками в городе не будет. Кто не справится – вылетит с рынка». Справились все.

Вот такие, казалось бы, элементарные вещи – свет на улицах, бензоколонки, еще какие-то мелочи – очень меняют настроение людей. А главное, подобные задачи решались совсем не сложно! Надо было всего лишь заставить людей ими заниматься. Обозначить четкие нормы и предупредить: будете их соблюдать – будете работать, нет – вылетите из этого бизнеса. Потому что так, как раньше, мы больше работать вам не позволим.

Да, на первых порах приходилось заниматься и таким административно-командным управлением. Позднее, через год-два, подобные вопросы ушли на уровень местного самоуправления, и коренным образом изменился функционал правительства. Но в самом начале именно сочетание оперативных мер с мерами более фундаментального и долгосрочного характера дало реальный результат.

С самого первого дня моего премьерства действия правительства задевали клановые интересы разных групп людей, связанных с властью. Естественно, с какого-то момента пошли жалобы президенту, что, мол, «новый премьер не дает нам жить». Недовольство проявляли те, кто до моего появления имел особые привилегии. Услышал я об этом уже в августе от Тер-Петросяна: «Знаешь, Роберт, – сказал он (мы с ним были знакомы очень давно, поэтому обращались друг к другу просто по имени), – жалуются наши ребята, что ты их притесняешь». Я засмеялся: «А кого притеснять, если не их? Кто в этой стране еще что-то имеет? И чем, интересно, я их притесняю? Тем, что заставляю, как и всех остальных, платить налоги?» На этом наш разговор и закончился. Мне показалось, что президент просто для галочки отреагировал на жалобы своего окружения. Тер-Петросян действительно держал данное мне слово и не ограничивал мою самостоятельность. Но где-то в конце сентября на одной из наших встреч он вдруг сказал:

– Слушай, я до сих пор, как мы и договаривались, ни во что не вмешивался. Но сейчас у меня к тебе есть одна просьба: убери начальника таможенной службы.

А я тогда на эту должность назначил парня из Карабаха, без связей в Армении, независимого, с незашоренным взглядом. У него, несомненно, имелись свои недостатки: он был чрезмерно резок, мог конфликтовать со всеми и по любому поводу, но, если задача поставлена, лопнет, но решит. Тогда как раз требовались такие люди, с которыми трудно договориться. Я ответил:

– Левон, я этого не сделаю. Ты посмотри, сколько налогов до него собирала таможенная служба и сколько сейчас. Он удвоил поступления за несколько месяцев. И как я должен это решение ему объяснить? Что он плохо работает, потому что обижает функционеров АОДа? А какие будут последствия, ты представляешь? Новый начальник службы станет согласовывать свои действия с разными кланами, понимая, что его карьера зависит от них! Это просто подорвет мой авторитет. Так что данную просьбу я выполнить не могу.

– Сними его, назначь кого хочешь. Но его сними – все ребята против.

– Слушай, меня не интересует мнение ребят, я их мнением не могу платить зарплаты и пенсии! Мы с тобой договорились – все, я прошу не вмешиваться.

Так у меня впервые случился конфликт с Тер-Петросяном. Наверное, это было неизбежно: с одной стороны, люди из окружения президента поняли, что ситуацию действительно можно изменить к лучшему, почувствовали позитивные перемены, а с другой – не хотели, чтобы эти перемены хоть как-то затрагивали их собственные интересы.

С этого момента мои отношения с Тер-Петросяном стали заметно натянутыми.

Отставка Тер-Петросяна

Время, проведенное в должности премьера, запомнилось мне как сплошная череда рабочих будней, без отдыха и послаблений. В отличие от работы на посту председателя ГКО, круг задач был гораздо шире, многое пришлось осваивать практически с нуля. Зато артобстрелов и пожаров на рабочем месте не было.

К осени стали заметны улучшения в экономике. Значительно выросли поступления в бюджет, задолженность перед населением быстро сокращалась, можно было подумать и о программах развития. Но заметнее стало и недовольство президента и его окружения моими действиями. Тер-Петросяну продолжали жаловаться на меня – многих в АОДе не устраивало неподотчетное им правительство. Внешне это никак не проявлялось, но отношения наши оставались напряженными. Я чувствовал, что Тер-Петросяна все больше раздражает независимость премьера, но подходов своих менять не стал, поскольку был убежден: по-другому успеха не добиться, да и сам я по-другому не умею. Впрочем, это вряд ли привело бы к каким-то серьезным последствиям, но тут он сделал совершенно неожиданный для меня, да и для многих, ход.

26 сентября Тер-Петросян, который не очень жаловал журналистов общением, вдруг созвал пресс-конференцию по случаю годовщины своего избрания. Он произнес речь, в которой призвал пойти на уступки по Карабаху и согласиться с планом поэтапного урегулирования, предложенным сопредседателями Минской группы. Это был план, по которому Карабах оставался в составе Азербайджана. Доводы президента сводились к тому, что другого выхода у Армении просто нет, что, пока не будет решена проблема Карабаха, никаких успехов в экономическом развитии достичь невозможно и у страны нет будущего.

Услышав это, известный в то время журналист, ведущий цикла передач «Мнение» Серго Ерицян переспросил, правильно ли он понимает слова Тер-Петросяна: президент собирается отказаться от Карабаха? Тот ответил: «Серго-джан! Ты не будешь хорошо жить, пока карабахская проблема не будет решена!» Эта фраза Тер-Петросяна тут же пошла в народ, или, как теперь говорят, стала мемом, а пресс-конференция вошла в историю Армении под названием «Серго-джан».

Напомню, что план Минской группы ОБСЕ предусматривал возвращение Азербайджану занятых нами территорий, за исключением Лачинского коридора, статус которого оставался неопределенным. Взамен армянской стороне предлагались декларативные международные гарантии безопасности Карабаха и снятие экономической блокады. Вопрос статуса НКР откладывался на неопределенное время без фиксации какого-либо механизма его принятия.

Я был убежден, что такое решение категорически неприемлемо. Сдать территории, которые были и остаются самой надежной гарантией безопасности НКР? Отдать Азербайджану