Я пьян. Моя шея болит. Слишком много слов. Слишком много эмоций. Девушки притихли, не зная, что делать, что ответить.

– Простите, – пробормотал я. – Я не хотел.

– Все в порядке, – сказала одна из девушек, и в ее глазах я увидел чувство вины. – Нам очень жаль.

После этого они оставили меня в покое и вышли из бара.

Боб стоял рядом и молча смотрел на меня. Он склонил голову влево, затем – вправо и через несколько секунд снова сел напротив меня. Он положил руку на мою ладонь и легонько сжал ее. Это напомнило мне о Мэгги. Все в мире напоминало мне о ней.

Боб взял бутылку виски и налил еще стакан.

Он не стал извиняться, не стал пытаться облегчить мою боль какими-то пустыми словами.

Вместо этого он дал мне виски, чтобы заглушить воспоминания.

Я потягивал обжигающий горло напиток, и это жжение напомнило мне о слухах, о лжи, о несчастном случае, о шрамах. Оно напомнило мне о боли, которая жила в моей груди, пока виски не удалось полностью отключить мой разум.

Каждое утро я просыпался по привычке. Я чистил зубы, принимал душ и одевался, потому что я привык так делать всю свою жизнь. Я просыпался, читал сплетни, напивался и ложился спать.

Ребята пытались убедить меня позволить им остаться со мной, но я отказался. В том, что произошло, был виноват я. Это я уговорил их выйти на воду, когда они хотели тусоваться в доме.

Коттедж миссис Бун лучше всего подходил для бегства от мира. Там не было объективов камер. Там никто не пытался предсказать мое будущее. Там я мог просто быть один.

Моя рутина менялась только в дождливые дни.

Когда шел дождь, я выплывал на середину озера на маленьком каноэ.

Я выплывал на середину озера, на меня лились потоки дождя, гремел гром, а я оставался тихим и неподвижным.

Несмотря на то что в коттедже я должен был найти себя, с каждым днем я все больше себя терял. И я чувствовал это. Как я меняюсь. Как становлюсь все более безучастным. Как становлюсь незнакомцем для самого себя.

Я шел по дороге, которая никогда не приведет меня домой.

Мэгги

– Ну, вот и все, – сказал папа, заходя с последней коробкой в руках. Мы каким-то образом перенеслись назад во времени. Тогда мы жили вдвоем в крошечной квартирке и мечтали о большем мире. Только на этот раз с нами была сестра с дредами, которая не отходила от нас ни на шаг.

Вечером Шерил уехала домой к маме. Я спала на надувном матрасе в одной комнате, а папа – на надувном матрасе в другой. В три часа ночи я проснулась, услышав какой-то шум. На цыпочках я прокралась в кухню и увидела, что папа уже проснулся и варит кофе. Он повернулся ко мне и подпрыгнул от испуга.

– Боже мой, Мэгги! Ты меня напугала.

Я с извиняющейся улыбкой села за стол и схватила свою маркерную доску.

– Не спится? – спросил он.

Я услышала, как ты возишься. Ты в порядке?

Он скривился.

– Слушай, я думал, что это оно. Я думал, что это навсегда. – Он налил две чашки кофе и протянул одну мне. – Когда я впервые встретил Кэти, она была как глоток свежего воздуха. Она заряжала меня энергией, понимаешь? Не понимаю, что с ней случилось, но за эти годы она изменилась. Она стала холоднее… Я все спрашивал себя: а вдруг я сделал что-то не так или что-то не так сказал… Я потерял свою жену давным-давно. Но черт, я тоже изменился.

Я убедил себя, что ей тяжело, что она проходит через то, что случилось с тобой, что это каким-то образом случилось и с ней – не прямо, просто как причина и следствие. Но с каждым днем все становилось только хуже. Женщина, которую я знал, исчезала у меня на глазах. И я уже не тот, кем был раньше.

Ты скучаешь по ней?

Он провел пальцами по виску.

– Я скучаю по ее образу. На самом деле я перестал скучать по ней, даже когда мы были в одной комнате. Со временем мне захотелось уйти. Но я не мог тебя торопить. Я не мог заставить тебя выйти из дома, пока ты не была готова.

Мое сердце застряло в горле. Он оставался с ней только из-за меня. Он был несчастным, чтобы защитить меня.

Прости меня. Из-за меня ты не мог уйти.

Он покачал головой.

– Я бы повторил это снова.

Мы молча сидели и пили самый черный кофе на свете. У нас с папой очень хорошо получалось молчать. С ним это всегда казалось правильным. Я уже собиралась вернуться в постель, как он остановился.

– Учитель словесности попросил ученика назвать два местоимения. Что спросил студент?

Я улыбнулась его шутке и ответила:

Вы мне?

Он усмехнулся про себя.

– Вы мне.

Направляясь в свою спальню, он повернулся ко мне и признался в том, в чем боялся признаться самому себе.

– Я скучаю по ней.

Даже несмотря на трудности, несмотря на боль, он все равно любил ее. В этом и есть суть любви. От нее нельзя просто отмахнуться, она останется с тобой до последнего, умоляя не отпускать ее.

– Он не распаковал вещи, – сказала Шерил из гостиной.

Папа сидел в кухонной зоне и пил очередную чашку кофе. Мы переехали в новую квартиру неделю назад, но в его спальне все еще стояли коробки.

– Что думаешь?

Он ждет, что она попросит его вернуться домой.

Взгляд Шерил потускнел. Она задумчиво сдвинула брови.

– Мама ведет себя не лучше. Не хочу осуждать, но по жирности ее волос и сопровождающему ее рою мух могу отметить, что она вообще не принимает душ.

Я хихикнула над своей сестрой.

– Сложная штука любовь, да?

Угу.

– Вот поэтому я и хочу завести кошку. Кошке нужна только еда и лоток. И это все, чего я хочу от отношений. Дайте мне тако и лоток, куда можно будет сходить после того, как я съела тако, и я буду жить долго и счастливо. Я точно заведу кошку. И буду есть тако на ужин. Ты будешь чистить мой лоток?

Нет. Определенно нет.

– Ну ладно. Я точно не буду заводить кошку.

Я ухмыльнулась. Зазвонил мой телефон. Я ответила в FaceTime.

– Привет, сестренка! – улыбнулся Кельвин в экран телефона.