пустыми руками не хотелось. Можно было захватить только имевшиеся под рукой драгоценности и золотые монеты, с ними уйти из терема тайным ходом. Но драгоценностей по понятиям олигарха было мало, кроме того, в окружении Нитупа знали про подземный ход и тайнах здания, могли выдать и блокировать. Нитуп знал историю с прокуратором Питера и не хотел рисковать.

Сопротивление охраны не позволило штурмующим проникнуть в терем. Гвардейцы отборного полка сражались отчаянно. Дрались мушкетами и саблями. А у горожан такого количества оружия не оказалось. Они дрались в рукопашной, пускали в ход даже зубы.

Не известно, чем бы закончилась такая заваруха, но на помощь охране подоспели кавалеристы, оставшиеся в живых после штурма в Тушино. Они разогнали людей, пытавшихся взять терем.

Устранить вождя освободительной армии гвардейцам не удалось, и Нитуп стал готовиться к побегу из города, собирать бриллианты и золото, уничтожать государственные бумаги. Гражданская жена царька Алина торопила избранника: бежим, пока не пришли повстанцы. Она понимала, что Нитупа могут прикончить на месте, а ее, в лучшем случае, ждет длительное заточение в карцере. Нужно было любой ценой вырваться из обреченного города и собрать сторонников в другом месте.

Прекрасно это понимал и сам Нитуп, он верно рассчитал: повстанческой армии нужно будет время, чтобы оправиться от ночного погрома. Уйти решил предстоящей ночью.

Когда стемнело, Нитуп запретил слугам зажигать факела, чтобы не привлекать внимание. Он уходил с немалым богатством, собранным в течение дня. Кожаные мешки, туго набитые золотом и прочими ценностями, погрузили на лошадей.

Под прикрытием многочисленной охраны и верных ему кавалеристов Нитуп сумел прорваться к воротам и покинуть столицу. Он, Алина и их свита на резвых конях уходили из города. Активные защитники прежней власти тоже решили покинуть Москву: после бегства правителя ни о каком сопротивлении повстанческой армии не было и речи. Город стал ждать нашего прихода.

Без помощи местного населения не сложилось бы у нас все так удачно, не было бы таких громких побед. Недовольство низших каст и бедноты зажравшейся властью вылилось в пожар народного гнева. А я стал той спичкой, что подожгла костер народного недовольства.

Вот и Москва отказала в поддержке курса, проводимого Нитупом, и была готова присягнуть посланнику богов. Россия ждала социальных перемен с другим руководителем страны. Объявленная мной новая религия с верой во Всемогущего Бога, который против порок и карцеров, набирала все больше сторонников в империи. Не удивительно, что в столице горожане открыли нам ворота.

В город вступили без происшествий. Москва выглядела патриархально: высокие и толстые городские стены, углубленный ров. Внутри крепости бедные деревянные хибары на окраинах соседствовали с добротными каменными домами в центре.

Город совсем не был похож на Москву моего родного мира. Может быть, в семнадцатом веке у нас было что-то подобное.

Улицы столицы разные: рядом с мощеными соседствовали земляные, угрожающие в сильный дождь затопить город грязью. По улицам лениво бродили коровы, виднелось много храмов, не Православных, естественно.

Я, как бывший атеист, опять подумал, что зря ресурсы тратятся на священников. Лучше бы на эти деньги построили фабрики по производству бумаги и научили людей читать. И не только церковную литературу. Нужно будет обложить храмы, монастыри и угодья налогами. Раньше священники помогали держать в повиновении чернь, а мы отделим церковь от государства.

В центре города мне овацию устроили, стащили с лошади, подхватили под руки и ноги, стали высоко подкидывать.

Священники, которых я только что думал поставить на место, устроили молебен во славу победителей и бога Перуна, пославшего на Землю человека. Многочисленная детвора принялась убирать город от коровьих лепешек, мусора и грязи для удобства освободителей.

Горожане решили поднести мне подарок. Вывели породистого жеребца. Это был белый, без пятен, конь с шитой золотом и жемчугом попоной. У меня уже имелся породистый конь, к которому я привык. Но неудобно отказываться от почетного подарка. Я вскочил на жеребца, прогарцевал по площади, поднял коня на дыбы. Послушная, милая лошадь!

В толпе слышались восторженные голоса:

— Он — посланник великого Бога!

— На нем печать благодати!

— Никто не сможет сравниться с ним.

Приятно, конечно, иметь такой прием. Я ощущал себя великим человеком и был по-настоящему счастлив.

— Это наш будущий царь! — послышался громкий возглас.

Кричащего поддержали:

— Да! Попросим его быть нашим царем!

— Его прислали боги, мы должны избрать Алексея Освободителя царем!

— Созываем учредительное собрание, выбираем нового царя!

Я развернул коня к толпе, помахал рукой как Сталин на трибуне и произнес:

— Я — не царь, я — ваш брат! Я — равный вам!

Однако возгласы стали еще громче. Народ ликовал. На меня смотрели восторженно, как на кумира, как на божество. И продолжали кричать:

— Новый царь! Просим быть нашим царем!

Эх, непередаваемое чувство познать такое!

Были и другие дары от города, но я распорядился раздать их бедным. А вот подняться над столицей на воздушном шаре не отказался в сопровождении Александра Непомнящего, Мирона и местного жителя, который управлял чудо техникой по понятиям того мира.

Мужчина скинул несколько мешочков балласта, и конструкция стала медленно подниматься.

— Наши мастера над этим шедевром поработали на славу, — сказал мужчина. — Для горизонтального управления летательного аппарата используется вращающийся с помощью пара винт, что обеспечивает неплохую маневренность.

— Это просто шедевр, — улыбнулся я.

Как только шар набрал приличную высоту, Мирон сказал:

— Чудная машина! Можно любоваться Москвой с высоты птичьего полета. Красивейший город! Все здесь особое, включая размеры.

— Тем не менее, Москва контрастна и не однозначна, — ответил я. — Рядом расположены хижины и дворцы, хаты с соломенными крышами и золоченые купола храмов.

— Столица очень красива, боярские терема расписаны с большим искусством, — ответил Мирон.

Я не стал спорить. Действительно, можно было наслаждаться красотой.

ple-converted-space> Аленка не обиделась. Она понимала, что муж столько лет ради нее был оторван от науки, и держать его рядом с собой будет эгоистично с ее стороны. Да и не сможет она удержать Андрея против его воли! Он все равно поступит по-своему.

В глубине душа Аленка пожелала мужу неудачу, но в дорогу напекла любимому мужчине пирожков.

Глава 31

Очередной совет командиров освободительной армии проходил на этот раз в одном из залов Кремля.

— Как-то просто все прошло, — сказал Александр Непомнящий, — странно, что нас так легко пустили в Москву, я боялся, что после погрома в Тушино устроят засаду здесь.

Хорошук возразил:

— А с чего бы им устраивать засады? Бесполезно при таком превосходстве освободительной армии.

— Наши успехи связаны в первую очередь с поддержкой народа, —