Громов осознавал всю полноту ответственности, взятой на себя. В середине августа на аэродром Башарово стали прибывать пилоты, в предписаниях которых значилось: «Направляется в группу истребителей-штрафников». Всего набралось 64 человека, и встал закономерный вопрос – кто ими будет командовать? Лучшие асы Андрей Боровых, Василий Зайцев и Анатолий Онуфриенко (впоследствии Герои Советского Союза) отказались. Тут под руку подвернулся Федоров, который сам изъявил желание возглавить штрафное воинство. На организацию Ивану Евграфовичу было дано две недели. Группа получила новые истребители Як-1 и Як-7 и приняла участие в боях. Первые же схватки в воздухе показали, что Федоров поторопился вводить в бой своих пилотов. Звенья сражались разрозненно, сумбурно, хотя и дали достойный отпор вражеским бомбардировщикам. Командиру даже пришлось таранить немца колесами шасси и приземляться на парашюте. Постепенно штрафники благодаря Федорову добились слаженности в своих действиях и стали драться более организованно и напористо, а вскоре к ним на усиление были переведены и лучшие истребители армии: Зайцев, Боровых, Онуфриенко, Баранов.

Как-то, возвращаясь с воздушной разведки, Федоров вместе с ведомым Андреем Боровых внезапно обнаружили у линии фронта большую группу Bf-109G. Увидев размалеванные фюзеляжи, поняли – долгожданные «картежники». Несмотря на заведомо проигрышное соотношение сил (двое против четырнадцати), наши летчики завязали бой. Зайдя в лоб и расколов группу немцев надвое, они увлекли противника в схватку на виражах. Як Федорова получил попадание, и он, чтобы ввести противника в заблуждение, сымитировал беспорядочное падение самолета. Один из мессеров с фигурой дракона на фюзеляже подошел слишком близко и, не уберегшись, получил очередь в упор и врезался в землю. Та же участь постигла и его напарника с червовым тузом на носу. Боровых тем временем завалил «пиковую даму». Уцелевшие «картежники» ударились в бегство. На месте падения немецких асов побывала комендантская команда и доставила в штаб их документы и личные награды – Рыцарские кресты. Федорову пилоты преподнесли маузер, трубку и кортик «красного дракона» командира группы полковника фон Берга.

О самовольно сбежавшем на фронт нашем герое в Москве все же не забыли. В сентябре Военный Совет ВВС РККА получил из Горького депешу: «Прошу вернуть Федорова И.Е. для использования его в качестве летчика-испытателя». Громов лично ответил директору завода № 21: «Летчик-испытатель вашего завода майор Федоров с согласия народного комиссара авиапромышленности тов. Шахурина временно переведен для выполнения спецзаданий по боевой работе в истребительную авиацию Калининского фронта». Конфликт был исчерпан.

В течение двух месяцев «штрафная» группа успешно работала на фронте: отбивала налеты вражеских бомбовозов, сопровождала наши бомбардировщики и штурмовики, прикрывала с воздуха наземные войска. Отличившихся пилотов возвращали в родные полки, и постепенно соединение Федорова «растаяло». Оставшийся костяк лучших из лучших генерал Громов решил преобразовать в полк асов опять же с Иваном Евграфовичем во главе. Какое-то время Федоров летал вместе со своими товарищами, а затем был назначен командиром 256-й авиадивизии.

Командуя штрафниками, Федоров сбил 15 и подбил 3 фашистских самолета, и несмотря на эти достижения, он не был представлен к награде. Об этом факте лишь в январе 1944-го вспомнил командир 6-го истребительного авиакорпуса полковник Жильцов, подписывая боевую характеристику на предоставление Ивана Евграфовича к званию Героя Советского Союза. Но опять вмешался случай. Представление приостановили.

До конца войны Иван Евграфович находился в должности заместителя 269-й Краснознаменной дивизии полковника Додонова. Много летал. Воевал на самолетах многих марок. Как ни парадоксально, но во время войны был награжден всего двумя орденами: двумя Отечественной войны 1-й и 2-й степеней и Александра Невского.

Уже в 1945 году его представили за обучение летчиков приемам воздушного боя к ордену Красного Знамени, но эта награда почему-то не дошла до своего героя. Причину такой немилости скорее всего следует искать в отношениях Ивана Евграфовича с вышестоящим начальством, которому Федоров был очень неудобен. Мог вылететь на боевое задание, несмотря на запрет командира корпуса, мог ввязаться в «рискованный» воздушный бой. «Меня не раз разжаловали, лишали, выгоняли, сажали под арест. Считали хулиганом – и в воздухе, и на земле. Но, слава Богу, крыльев не лишали», – вспоминал герой.

Как только окончилась война, Федоров вернулся в КБ Лавочкина. В мире авиации вступила в свои права эра сверхзвуковых полетов. Скорости полетов постоянно росли, и вскоре ученые столкнулись с таким явлением, как звуковой барьер. В декабре 1948-го Федоров в паре с летчиком Соколовским приступил к штурму звукового барьера. В ходе испытаний выяснилось, что Федоров на реактивных самолетах Лавочкина побил около трех десятков мировых рекордов. Однажды главного конструктора вызвали к Сталину. Семен Алексеевич взял с собой и Федорова, так как знал, что у вождя могут возникнуть вопросы относительно поведения сверхзвукового истребителя в воздухе. Ознакомив Сталина с документами по Ла-176, Лавочкин представил своего летчика: «Это, Иосиф Виссарионович, наш шеф-пилот. Воевал, испытывает наши реактивные самолеты». На вопрос – чего он хочет? – конструктор ответил: «Чтобы пилот стал Героем». Трижды, мол, представляли и все без результата. Вождь пообещал разобраться. Так, в марте 1948 года с «третьего захода», и то благодаря ходатайству Лавочкина, Иван Евграфович получил Звезду Героя Советского Союза. А свой боевой путь Федоров завершил в небе Кореи. Летая на маневренном и быстром Миг-15, он отправил к земле 7 американских и южнокорейских самолетов.

В последнее время стало модным перетряхивать архивы и пересматривать хорошо известные факты. Коснулись эти веяния и нашей победы в Великой Отечественной войне. К примеру, мифы о подвигах «рыцарей люфтваффе» и сказки о «диких азиатах на фанере» стали почти реальностью. Но давайте же наконец посмотрим, как создавались «доказательства» вражеского превосходства в воздухе на Восточном фронте.

У немцев, для того чтобы победа в воздушном бою была засчитана, хватало доклада пилота, показаний участников боя да съемки фотокинопулемета (это совмещенная с пулеметом кинокамера; автоматически снимает в момент стрельбы). Но фотокинопулемет стоял далеко не на всех самолетах, а участники боя могут, мягко говоря, и приврать. Это продемонстрировали финны еще в Зимнюю войну: тогда они заявили побед в два раза больше, чем насчитали потерь советские ВВС!

В нашей армии подсчет побед был организован иначе. Доклад пилота в расчет не принимался. Обычно (хотя и не всегда) не учитывались показания участников боя. Кадры, снятые фотокинопулеметом, тоже не являлись доказательством воздушной победы, поскольку этот прибор, за исключением случаев взрыва в воздухе, способен заснять лишь попадание. Значение имел только доклад наземных войск. Если пехота (или экипажи судов, когда бой проходил над морем) гибели противника не подтверждала или видела лишь повреждение вражеского самолета, считалось, что враг не уничтожен.