В самом конце Великой Отечественной войны в руки советского командования попали особо секретные архивы «Третьего рейха». Они содержали чертежи и техническую документацию об уже известных нам орудиях-«монстрах», о неосуществленных проектах всевозможного «чудо-оружия». Но каково же было удивление, когда среди этих бумаг были обнаружены описания и чертежи… батареи Александера, сделанные немецкими специалистами.

Это было подлинное научное исследование, включавшее расчеты на прочность артсистемы, износ стволов, анализ порохов и ряд других сугубо специальных вопросов.

В конце был приложен вывод о том, что «форт русских «Максим Горький-I» являлся подлинным шедевром военного инженерного искусства и что именно поэтому, в силу своих исключительных качеств смог отсрочить падение Севастополя более чем на полгода».

Фюрер был не просто одержим идеей создания «великого рейха». Он понимал, к примеру, что в современной «войне моторов» победит тот, у кого будет в достатке горючего для танков и самолетов. К началу «восточной кампании» фашистская империя производила лишь около 8–9 миллионов тонн бензина и дизельного топлива, в основном из местного угля, методом так называемой гидрогенизации его под высоким давлением.

«Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я покончу с этой войной». Столь своеобразный ультиматум предъявил Гитлер своим генералам 1 июля 1942 года на совещании штабов группы армий «Юг».

Это научно-техническое направление Гитлер взял под личный контроль, еще не будучи рейхсканцлером. Один из признанных в мире экспертов по нефтяной промышленности и международным отношениям, Дэниел Ергин, председатель совета директоров консалтинговой фирмы «Кембридж энерджи ресерч ассошиэйтс», нашел и недавно опубликовал в книге «Добыча» интересные сведения о том, что еще в июне 1932 года высокопоставленные сотрудники крупнейшего синдиката германской химической промышленности «ИГ Фарбен» встречались с Гитлером в мюнхенском отеле.

Будущий канцлер на эту встречу опоздал, ибо только что возвратился из предвыборной агитационной поездки. Сперва он намеревался уделить гостям из «ИГ Фарбен» лишь полчаса, но беседа увлекла его и продлилась два с половиной часа. Гитлер задавал вопросы, вникал в детали проекта создания синтетического моторного топлива и в конце разговора дал понять, что проект такого рода наилучшим образом соответствует его стратегическим планам. «Сегодня, – заявил Гитлер, – экономика Германии не представляется без нефти. Моторное топливо немецкого производства должно стать реальностью, даже если это потребует жертв».

Техническую задачу вроде бы решили. Но не оправдались стратегические надежды германского вермахта на молниеносную войну. Острую нехватку горючего немецкие армии ощутили уже зимой сорок первого. Не помогли и нефтяные ресурсы союзной Румынии. И тогда Берлин взялся за разработку секретной операции «Блау», основной задачей которой стало наступление германских войск на юге России с целью захвата кавказской нефти, а затем и нефтяных месторождений Ирана и Ирака, откуда Гитлер намеревался двинуться дальше – на Индию.

Он надеялся, что Советский Союз израсходует на защиту своих месторождений «черного золота» последние людские резервы, после чего победа достанется Германии. Было даже создано акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе» и собран внушительный контингент из 15 тысяч специалистов и рабочих для технического обслуживания кавказских нефтепромыслов. Дело оставалось за малым – захватить их.

Об этом тяжелом, драматичном периоде Великой Отечественной войны мне рассказывал старейший наш нефтяник, бывший нарком нефтяной промышленности, а впоследствии председатель Госплана СССР Николай Константинович Байбаков. Он признал, что наступление немцев летом сорок второго действительно поставило нашу страну на грань жизни и смерти. В июле гитлеровские армии вышли к Нижнему Дону, ожесточенные бои гремели уже и в предгорьях Кавказа.

Фашистам так и не удалось захватить кавказскую нефть

В один из июльских дней Байбакова вызвали к Сталину в Кремль.

– Гитлер рвется на Кавказ, – сказал Верховный. Нужно сделать все, чтобы ни капли нефти не досталось врагу. Имейте в виду, если немцы захватят нашу нефть, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, мы вас тоже расстреляем…

– Вы не оставляете мне выбора, товарищ Сталин, – заметил Байбаков.

Сталин перестал ходить по кабинету, медленно поднял руку и слегка постучал по виску:

– Здесь выбор, товарищ Байбаков. Думайте, решайте вопрос на месте…

На следующий день в Государственном Комитете обороны срочно утвердили и отправили в Краснодар группу специалистов для проведения «особых работ» на промыслах Северного Кавказа. Задание ГКО эта группа выполнила. За полгода оккупации Кубани прибывшим сюда из рейха инженерам так и не удалось восстановить ни одной взорванной скважины. Танки и самолеты фашистской Германии остались на голодном топливном пайке. Армии рейха были блокированы на горных кавказских перевалах. Продвижение боевой техники застопорилось из-за нехватки топлива. «Горькая ирония в том, – записал в свой дневник начальник генштаба сухопутных войск Гальдер, – что мы, приближаясь к нефти, испытывали все больший ее дефицит».

Советские танки использовали дизельное топливо, которое для немецких не годилось. Зачастую германским танковым дивизиям на Кавказе приходилось простаивать по нескольку дней в ожидании горючего. Грузовики, перевозившие топливо, также не поспевали, потому что у них, в свою очередь, оно тоже было на исходе. В отчаянии немцы даже пытались использовать для перевозок моторного топлива верблюдов. К ноябрю 1942 года последние попытки германских войск пробиться через горные перевалы к Грозному и Баку были окончательно отбиты.

Ареной жесточайшей битвы зимой 1942–1943 годов стал Сталинград. И здесь немцам тоже катастрофически не хватало топлива. Генерал-танкист Гудериан писал жене со Сталинградского фронта: «Пронизывающий холод, отсутствие укрытий, обмундирования, тяжелые потери, ужасное положение с поставками топлива – все это превращает выполнение обязанностей командующего в мучение».

Фельдмаршал Манштейн по телефону умолял Гитлера переподчинить ему германские войска на Кавказе и перекинуть их, чтобы оказать помощь армии, увязшей под Сталинградом. «Нет, – отвечал фюрер, – нам важен вопрос захвата Баку. Если не получим кавказскую нефть, война проиграна».

Операция «Блау» провалилась. После сокрушительного поражения под Сталинградом, окончательно потеряв надежду воспользоваться кавказской нефтью, Гитлер приказал уничтожить нефтеперерабатывающие заводы Грозного.

– Десятки бомбардировщиков «фокке-вульф» бомбили эти заводы на моих глазах, – воспоминает Байбаков. – Корпуса рушились. Все, что могло гореть, горело. Разлетались на сотни метров кирпичи, куски арматуры. Под бомбежками гибли мирные жители…