– Так что же он такого натворил? – не вытерпел я.

– Как-то утром спустился я в гостиную, гляжу – а там крысы, штук пятьдесят, ежели не больше. И, заметь, не шныряют по комнате, не грызут ничего. Сидят и пялят на меня свои крысиные глазки. Вроде как обвиняют. Билли сказал – это, дескать, связано с крысами, которых я приколачиваю на дверь, не по нраву им это, значит. Ну что ж, может, и правда, не по нраву, я и спрашиваю – не ведает ли он, как они сюда попали.

– И что же?

– Ну, он не сказал, что привёл их ко мне, так ведь и не сказал, что не приводил. Только вроде как улыбнулся. Ох и холодок же меня пробрал от этой улыбки, доложу я вам, господин Благ. Спрашиваю я его тогда, может ли он нас от них избавить, он кивает – может, мол. Вышел, значит, я на задний двор по малой нужде, а когда воротился… когда воротился, все крысы сдохли. Пятьдесят дохлых крыс валяются на полу у меня в гостиной, у всех хребет переломан, а ваш Билли будто бы и пальцем не шевельнул. Для такого… такое ему уметь ещё рано. А может, и вовсе не пристало ему такого уметь.

– А ты его, значит, ничему такому не учил?

– Да я, чёрт возьми, даже и не знаю, как это делается! – прошипел Старый Курт.

Я задумчиво кивнул. Старик больше не справляется с Байстрюком, это истинная правда. Раз уж он настолько его боится. А кроме того, кажется, Билли уже перерос учение.

– Ладно, – сказал я. – Забираю парнишку обратно, и мы в расчёте. А что он ещё умеет?

Курт лишь пожал плечами.

– Основы-то он довольно быстро освоил. Огонь гасить умел даже раньше, чем мы приступили к наукам, а вскоре навострился и разжигать, и вызывать. Умеет залечивать раны, это ты уже знаешь, но теперь умеет и наносить. С прорицанием у него штука диковинная. Иногда знает, что что-то случится, сколь бы небывалым это ни казалось, и случается ровно так, как он скажет. А спроси его, во сколько утром солнце взойдёт, тут ему и ответить-то нечего. Умеет он и писать, и символы разные чертить, но прочесть может только то, что сам написал, о печатных книгах и говорить не стоит. Как можно научиться писать, не умея при этом читать, – ума не приложу, но уж как есть.

– Им движет воля богини, – подумал я вслух.

– Что-то им движет, это да, – сказал Старый Курт. – А что именно, богиня ли ваша или какой-нибудь бес прямиком из пекла, это уж другой вопрос.

– Ты об этом лучше молчи, – осёк я старика. – Слушай меня, Старый Курт, и накрепко затверди мои слова. Мальчик свят. Понятно? Если ты другого мнения, так уж прояви благоразумие – держи его при себе. Так будет гораздо мудрее.

– Что ж, – пробормотал Курт и отхлебнул из кружки. – Что ж, так и сделаю, Томас Благ.

Я кивнул.

– Вот и отлично. Так что смотри у меня.

По всей видимости, Билли Байстрюк был весьма рад возвращению в «Руки кожевника» и сразу же привязался к Эйльсе. Как только он прослышал, что она – моя любовница, так сразу стал величать её тётей. Хоть это и вызвало в отряде насмешки, она вроде бы не возражала. Я же был доволен. Вспомнилось, как мы ещё весной с Анной и Билли шли по тропинке вдоль речки к Старому Курту. Мне тогда показалось, что смотримся мы почти как семья, и что это и впрямь было бы неплохо. Не с Анной, конечно, но вот с Эйльсой, подумал я, было бы совсем другое дело. Я понимал, что это глупо, но всё же мысль эта не давала мне покоя. Тётя и дядя – ладно, пусть будет так, чего уж тут привередничать.

Хари и Билли возобновили дружбу, хоть она, может быть, и основывалась главным образом на угощениях, и несколько дней пролетели вполне безоблачно.

Я по-прежнему тревожился из-за Йохана, но с этим мало что можно было поделать. Он или сам выкарабкается из своего помешательства, или нет.

Лука Жирный почти не бывал дома – рыскал по улицам и делал то, что у него лучше всего получалось.

– Кишкорезы-то к осаде готовятся, – сообщил он мне как-то ночью, подсев за стол, пока Сэм Простак загораживал нас от посторонних глаз и ушей. – Думаю, никак они в толк не возьмут, почему ты не мстишь за дом тётушки Энейд. Одни говорят – это, якобы, потому, что ты для этого слишком слаб, но в основном говорят другое. Я за это другое дорого заплатил, и покамест всё идёт как надо. По левую-то руку от Мамаши Адити сидит Грегор, он наш человек, что я ему ни скажу, всё нашёптывает ей на ухо.

Я запомнил этого Грегора с наших переговоров с Кишкорезами – там он сидел в пурпурной сорочке и в самом деле шептал ей что-то, как и сказал Лука. Прислушивается ли к нему Мясник – это ещё предстояло узнать.

Я кивнул:

– Чудесно, но вечно ведь так продолжаться не будет?

– Не будет, начальник, – сказал Лука. – Есть ли какие-нибудь вести про… про то, о чём мы с тобой говорили?

– Скоро всё объявится, – ответил я и понадеялся мысленно, что не вру.

Это Эйльсе нравится иметь дело со всякими «если», «вероятно» да «может быть», я же предпочитаю определённость. Мне нужны люди и вооружение, и чем скорее, тем лучше. Прошло уже больше недели с тех пор, как я ударил с Эйльсой по рукам и отрядил посыльного за Роузи, так что можно лишь надеяться, что её гонец уже добрался до Даннсбурга. Если всё обстоит благополучно, то обоз вот уже сейчас катит к нам по Западной дороге, гружёный опытными бойцами и войсковыми боеприпасами. Только из-за золота Луки Кишкорезы всё ещё сидят на жопе ровно, если же они пожалуют снова, нам, ясное дело, придётся несладко. У них, в отличие от нас, есть взрывной порошок, а через Мясника пользуются они поддержкой со стороны сканийцев. Если уж у сканийцев нашёлся один чародей, то смело можно заявить, что и второй найдётся. У меня чародеев нет, но, как по мне, есть кое-что другое. У меня есть Билли Байстрюк, а из слов Старого Курта можно заключить, что это полезное приобретение. Казалось бы, жестоко бросать в бой такого, ещё не вполне взрослого, парнишку, но ведь он уже дрался и убивал людей и под Абингоном, да и раньше. Подобрали мы его в Мессии сиротой, но был он цел и невредим, а это значило, что малец дрался за выживание среди развалин. Если бы не дрался – не выжил бы. Билли Байстрюк тоже боец – на свой лад, а теперь уже почти возмужавший. Да, если придётся, Билли будет сражаться. Достанет ли его владения искусством, чтобы одолеть сканийского чародея, – это, само собой, уже иное дело.

Я вспомнил того мага, с которым столкнулись мы в «Золотых цепях», да как выскакивали у него из пальцев языки пламени, будто живые. Вспомнил, как у меня на глазах вспыхнул, а потом попросту взорвался Григ. Сможет ли Билли выстоять против такого? Одержим проклятый мальчишка, сказал Старый Курт. Кто этому причиной – богиня ли ваша или какой-нибудь бес прямиком из пекла, это уже другой вопрос. Если оружие не прибудет ко времени, то мне будет уже всё равно, чем защищаться.

Но вот прошла и вторая неделя, и я понял: дальше тянуть уже некуда. Лазутчики, нанятые Лукой, донесли, что Кишкорезам уже невтерпёж, и никакие увещевания нашего человека их теперь не остановят. Слишком долго сидел я без движения, и уже, видать, не стоит ждать подкрепления от Эйльсы. Надо что-нибудь делать, да притом не откладывая.