Эш промолчал.

Его влажные ладони терпко пахли лошадиным потом.

Он, конечно, был рад, что все обошлось.

Но и самой встрече — тоже.

— Почему некоторые духи так захватывающе красивы, а некоторые — отвратительны до тошноты? — спросил Эш, пуская Полудурка дальше.

— В этом они похожи на людей, — усмехнулся Ларс. — И, как показывает опыт, отвратительные до тошноты персонажи на поверку оказываются отнюдь не самыми худшими. А ты давай-ка, зажигайся обратно. От всех этих свечений я теперь в темноте вообще ничего не вижу.

Все тронулись дальше, прислушиваясь к угрожающим звукам леса. До рассвета больше никаких происшествий не было, а с первыми лучами солнца друзья остановились на недолгий отдых.

Эш не сразу смог уснуть, когда пришел его черед. Мысль о том, что среди его спутников есть человек, способный на предательство, не давала ему покоя.

Но потом усталость взяла свое.

Город, в котором погибла первая копия тринадцатой модели дингира, ворон назвал Белым. Дорога к его руинам уходила строго на север, к границе преддверия, и тянулась в основном среди болот.

Эша уже не удивляло количество силков, и что деревья с озерами иногда пропадают или меняют расположение. К солоновато-тухлому запаху он тоже привык и почти не замечал его. А вот Дарий постоянно жаловался на головную боль из-за этой вони. Шеду вообще частенько колотил озноб и она куталась в плащ, хотя солнце жарило только так и от влажности воздух порой напоминал баню.

Ларс объяснял, что это влияние ауры духов, которых здесь собралось очень много.

Одержимых тварей в преддверии действительно было немало. Иногда путники видели издалека, как массивные вепри или куницы с человеческими лицами дрались между собой. Стараясь не привлекать к себе внимания, они объезжали эти места стороной, невольно натыкаясь на припрятанные в зарослях силки или розового младенца, висящего вниз головой, ухватившись когтистыми ножками летучей лисицы за ветку дерева.

Бывало, что сразу целая группа похожих на пауков оленей выходила к дороге, но, завидев людей, они просто уходили прочь.

Другое дело — одержимые волки. Эти твари приходили к лагерю целыми стаями и сражались насмерть. Причем они всегда старались перегрызать своим смертельно раненым собратьям глотки, чтобы выпустить духов из беззащитных и агонизирующих звериных туш.

Ночами местные холмы и болота начинали жить какой-то особенной жизнью. Они смотрели на путников внимательными красными глазами, угрожающе подвывали и вскрикивали голосами спрятавшихся в высокой траве болотных птиц.

Свое письмо Эш так и не прочитал.

Он возил его во внутреннем кармане куртки, и даже пару раз, набравшись храбрости и улучив момент, разворачивал бумагу, но тут внезапно что-то происходило, и послание из еще не случившегося будущего опять отправлялось в карман.

Ему хотелось сделать это без свидетелей.

А может, он просто тянул время, опасаясь увидеть в письме какой-нибудь прозрачный намек или указание, зная которое будет уже невозможно оставаться прежним.

Эш видел, как с каждым днем друзья становятся все молчаливей, что при каждом шорохе Дар хватается за меч, а Ларс перед сном все дольше курит, глядя блестящими от дурмана глазами на костер.

А на четвертый день случилась встреча, после которой он сам долго курил, прежде чем улечься спать.

Уже ближе к вечеру они свернули с тропы, чтобы добраться до реки, указанной на карте, и пополнить запасы воды. Проезжая меж двух холмов, Эшу вдруг почудилось, что он слышит пение.

Остановив Полудурка, он окликнул Ларса.

— Эй, как ты думаешь — это силок такой странный, или там действительно человек?

Ларс прислушался.

— И правда, будто поет кто-то, — озадаченно проговорил он.

— Как по мне, пусть хоть поет, хоть женится, — раздраженно сказала Шеда. — Бродяги какие-нибудь лагерь разбили и можжевеловки набрались — нам-то что с того?

— Голос-то один, — заметил Эш. — И место для ночлега какое-то странное.

У Ларса брезгливо дернулись губы.

— Кажется, я догадываюсь, в чем дело. Здесь подождите меня, я быстро.

Он собирался было поддать пятками коню под бока, но Эш остановил его.

— В одиночку ты никуда не поедешь! — резко заявил он. — Нас слишком мало, чтобы разделяться.

— Если я прав, то это не столько опасно, сколько отвратительно, — ответил Ларс.

— Вместе едем, я сказал, — нахмурился Эш, и пустил своего коня вперед.

И минут через десять они оказались перед крутым спуском в глубокий овраг, больше похожий на трещину. И там, на дне низины виднелся родник, от которого в земляной расщелине стелился сизый туман. Рядом с родником лежали человеческие останки, а неподалеку сидел на корточках абсолютно голый мужчина и самозабвенно пел застольную песню. Время от времени он умолкал, чтобы вгрызться в уже обглоданную белую кость.

Вся его голова была покрыта гнойными проплешинами, а на тощей спине отчетливо проступал каждый позвонок и каждое ребро.

Услышав коней, он обернулся — и улыбнулся путникам во весь рот, демонстрируя черные гнилые зубы. Его ужин выпал из руки.

— А вот и невестушка моя пожаловала! — проговорил он и поднялся навстречу, мерзко хихикая.

И когда он встал, демонстрируя впадину вместо живота и выпирающие кости вместо бедер, у Эша к горлу подкатил комок, а в глаза будто попал песок.

— Иди ко мне, милая. Иди ко мне! — безумным взглядом ощупывая незнакомцев, живой скелет обращался не то к Шеде, не то к Эшу, не то к их лошадям. Или вообще к кому-то воображаемому. — А я тебя ждал!..

— Если тебе нужна помощь, поднимайся сюда сам! — крикнул Эш, пытаясь унять в себе странное смешение отвращения с пронзительной жалостью.

— Он не поднимется оттуда, — глухим голосом проговорил Ларс. — Видишь источник? Он не отойдет от него ни на шаг. Теперь это его дурман, его смысл и дыхание до самой смерти. Пары этой дряни свели его с ума.

Сплюнув в сторону, крыс снял с себя рубаху и протянул Шеде.

— Водой намочи? Не хочу надышаться этой хренью.

Но девушка его будто не слышала. Она смотрела на тощего человека, и в ее глазах стояли слезы.

Вместо Шеды просьбу крыса исполнил Дар.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

Ларс не ответил. Он спрыгнул с коня, обмотал рубаху вокруг лица, как маску, и соскользнул по рыхлому краю обрыва вниз.

Эш отвернулся. В отличие от Дара, он почему-то сразу прекрасно понял, что собирается сделать Ларс.

Один взмах меча, тонкий вскрик — и крыс уже снова садился на коня, разматывая мокрую рубаху.