В столб чуть выше моей головы вонзился арбалетный болт. Я вздрогнул, машинально втянул шею. Очень неприятное ощущение!

— Арбалетчик, сын мой, ты что творишь?! — вскричал Гафтон. — Кто еще пальнет, отлучу от церкви! Живьем брать! Жечь будем!

А вот это — хорошо. Неожиданное преимущество! Взять орка с гномом живьем будет нелегко. И главное, арбалетчики теперь шмалять перестанут.

Освобожденный Дитер уже отвязывал меня, а Зябба крутил алебарду, не подпуская стражников и эльфов.

— Что, только торговцев обирать умеете, а как до дела дошло, так в штаны наложили?! — выкрикнула Ника в адрес стражи.

Дитер отвязал меня и кинулся к Васяну. Все — я свободен! Надо освободить Нику и Ариэль.

— Спаситель! — воскликнула Ника, когда я развязал ее, и чмокнула в щеку.

Нашла время!

— Освободи Ариэль, — скомандовал я.

— Сам освобождай! Я сражаться пошла!

— Чем?

Судя по ее лицу, об этом она еще не подумала.

Вдвоем мы быстро отвязали Ариэль.

— Держись у нас за спинами! — сказала Ника тоном строгого папочки.

Ариэль испуганно кивнула.

Зябба размахивал алебардой, словно пытался изобразить из себя мельницу, со всех сторон на него наседали охранники. Долго он так не продержится. Мы все уже были свободны, но помочь орку не могли. Оружия-то не было. Впрочем, умелый боец всегда найдет себе оружие.

Самым сообразительным оказался Дитер. Он ринулся в бой, держа в руках веревку (благо их у нас было хоть отбавляй). Спустя мгновение гном заарканил копье, ловко выдернул его прямо из рук охранника и кинул мне.

Ну что ж, настало время проявить себя.

Меня охватило неизвестное доселе чувство. Когда терять уже нечего и ты зажат в угол — страх отступает, а на его место приходит азарт. И мне это понравилось, клянусь! Просто так я свою жизнь не отдам!

Я ворвался в гущу боя, парировал несколько ударов. Сам врезал одному из стражников по шлему, используя копье как заурядную дубину. Тот пошатнулся, шлем слетел с белобрысой башки. На-ка тебе еще раз! Размахиваться громоздким копьем в толпе было неудобно, но я как-то ухитрялся. После второго удара солдат рухнул, словно мешок. Отлично, одним меньше!

Я не питал иллюзии, что мы выберемся из этой передряги. Правда, кое-что нам здорово помогало. Усердие капитана Балуса.

— Живьем брать, живьем, остолопы! — надрывался он. — Велено сжечь, а не в фарш порубить! Дубинами их, дубинами. Господин инквизитор изволили сжечь!

И тут, в круговерти тел, я увидел, что отец Гафтон все еще здесь — на краю помоста. Ты смотри, какой смелый! Не сбежал, как крыса-палач, а наоборот — орет, распоряжается. Даже святое писание из рук не выпустил.

Заметил инквизитора и Васян.

Пользуясь суматохой, друг подскочил к нему.

Я не понял, чего добивается Стольник. Он ведь без оружия, а инквизитор, хоть и тощий, но жилистый и на две головы выше. Но Василий знал, что делает. Он вырвал из рук инквизитора книгу. Подпрыгнул, как баскетболист, закладывающий мяч в кольцо, и огрел Гафтона святым писанием по балде. В библии — сила! Тот закатил глаза и рухнул с помоста.

Красиво, не спорю! Вот только на Васяна прыгнули двое эльфов с мечами, а у него из оружия — лишь книга.

— Лови! — Я кинул ему копье.

Стольник поймал, принялся неумело отбиваться от эльфов. К нему на помощь ринулась Ника, где-то уже раздобывшая меч. А я-то думал, она только из арбалета палить умеет. Похоже, отобьются.

Вдруг прямо передо мной вырос капитан Балус. Какая встреча!

Широко размахнувшись (как учил Зябба), вкладывая в удар вес всего тела, я двинул капитану в морду. Брызнула кровь, во все стороны полетели зубы. Балус упал навзничь и затих. Все-таки Зябба — хороший учитель, если я такого жирдяя с одного удара уработал!

Я окинул взглядом поле боя.

Зяббу и Дитера теснили к столбам. На Нику с Васяном наседали уже трое эльфов. А Ариэль вообще не видать.

На досках помоста валялись с пяток охранников и два эльфа. Кто стонал, кто шевелился, кто не подавал признаков жизни. Эльфы так вообще были порублены в капусту. Это Зябба постарался.

С нашей стороны пока потерь не было. В основном благодаря усердию заваленного мною Балуса.

Народ орал от восторга, но в драку не вмешивался.

Видимо, я засмотрелся.

Бах! Моя голова словно взорвалась. В глазах потемнело, а дышать стало очень тяжело. Потом весь мир сузился в точку…

Очнулся я от яркого света, который проникал даже через сомкнутые веки. Голова гудела, и мысли разбегались. Кажется, меня хотели казнить. Нет, не меня, а нас. Сжечь. Точно. На костре, как поганых еретиков. Вместе с памятью вернулся и страх.

Я открыл слипшиеся глаза. Веки были тяжелые, словно из чугуна. Осмотрелся.

Похоже, все-таки замысел инквизитора не удался. Если, конечно, я не на том свете. Но тогда уж точно не в аду, как пророчил отец Гафтон.

Просторная светлая комната (свет льется из широкого окна), обставленная дорогой резной мебелью. А я лежу на великолепной кровати — мягкая перина, свежее белье, куча подушек. Значит, я не пленник! Да и руки не связаны.

Я пошевелился — по телу прошла тупая боль. А, ну да, мы же сражались, и нас лупасили дубинами, копьями и алебардами! Не удивлюсь, если мне все органы поотбивали, сволочи.

Я ощупал тело. Вроде все на месте. Только ломит буквально каждую мышцу.

С трудом поднялся.

На стене висело зеркало в полный рост, что тоже свидетельствовало о богатстве хозяина комнаты. Зеркала в Эорине я видел только во дворце королевы Элиры и на гномьем базаре, по бешеной цене. Скрепя сердце, осмотрел свою физиономию.

Так паршиво я еще никогда не выглядел. Под обоими глазами синяки, нос опух. Зато на лоб кто-то заботливо налепил какое-то подобие пластыря. На затылке обнаружилась шишка размером с теннисный мяч.

Подошел к окну. Ух ты! Вот это вид! Это же площадь.

Я находился примерно на высоте восьмиэтажки.

А вон и помосты. На одном я состязался с местными горлопанами, на другом — нас хотели казнить. Вон столбы торчат из кучи хвороста.

Судя по всему, я в монастыре Святого Патрика.

Интересно, что я тут делаю и где мои друзья?!

Распахнулась дверь. В комнату ввалился Жорик собственной персоной, одетый в расшитую золотом сутану. За ним вошел Васян.

Так. На вопрос: «Где друзья», — ответ узнали, теперь, надеюсь, они мне все расскажут.

— Очухался?! — вопросил Стольник таким тоном, будто я от работы отлыниваю. — Наконец-то, а то мы без тебя уже идти собрались!