Тем временем Али Фазрат и Кремень подошли к саркофагу. Сергей держал Чашу на вытянутых руках так, будто она была полна воды. Лавров отошел от них, чтобы снять общий план. Он приблизился к ливийцам. Лицо его было цвета сырого серого камня. Али Фазрат жестом приказал Анабель подойти.

– Стой тут!

– Девчонку отпусти! – сердито крикнул Осинский. – Порву, как тряпку, араб!

Али Фазрат надменно посмотрел на Олега, затем перевел взгляд на Виктора, как бы ожидая его реакции.

– Я знал, с чем ей придется столкнуться, если она попадет к вам, – сказал Виктор. – И подозревал, что тут дело нечистое. Но она к этому не имеет отношения. Обычная честная девушка, работала переводчицей. Оставьте ее в покое. Будьте мужчинами, воинами. Разве я много прошу?

– Да, много, – сказал Разан Зайтунех почти ласково. Он качнулся вбок, и пистолет сам собой вскочил ему в руку. Разан уперся локтем в бедро и направил пистолет Лаврову в живот.

– Делай то, что тебе сказал правоверный мусульманин. Снимай.

Во рту у Виктора внезапно стало жарко и сухо. Кремень с Чашей и Али Фазрат с руками «по швам» стояли перед саркофагом. Человек внутри хрустального купола никак на них не реагировал, да и, судя по всему, реагировать был не должен.

– Лавров, – позвал украинца арабский командир. – Настало твое время. Что означают эти китайские иероглифы, выбитые на каменном полу?

Виктор подошел к саркофагу и увидел письмена, состоящие из черточек – косых и прямых, коротких и длинных.

– Это не китайские иероглифы, Али Фазрат, это тангутский язык.

– Что это за язык?

– Язык государства Си Ся, этого государства давно уже нет, его уничтожил Чингисхан. Но язык остался – мертвый, как латынь. Его используют жрецы центрально-азиатского буддизма.

– Ты знаешь этот язык?

– Нет, конечно, я репортер, а не лингвист.

– Как ты его распознал, если не знаешь?

– Я жил в Бутане какое-то время и знаю несколько иероглифов и как они произносятся. Вот этот иероглиф, выбитый прямо на кругу у саркофага, видишь – несколько косых черточек слева с крестом внизу и одна длинная справа, пересекающая три коротких сверху вниз? Он звучит как «тха» и означает «Будда». Как ты знаешь, Будда – это не то же самое, что Бог в исламе и христианстве.

Али Фазрат напряженно всматривался в иероглифы. Лавров продолжал:

– Вот эти косые черточки слева с крестом внизу – иероглиф, означающий «человек». А справа длинная черта, пересекающая сверху вниз три коротких, – иероглиф, означающий «в три мира проникать» или «в трех мирах пребывать». Имеется в виду буддийская концепция трилокия: кама-лока, рупа-лока и арупа-лока. То есть мир желаний и чувств, мир форм и мир неформ.

– Что это значит?

– Это может означать, что человек перед нами, которого нам хочется называть Адольфом Гитлером, теперь и есть Будда.

– Он превратился в Будду?

– Каждый из нас имеет в себе природу Будды и становится таковым, когда пребывает одновременно в трех названных мирах.

– Ничего не понимаю… А это что за иероглиф слева от него?

Виктор подошел вплотную к сложному многочерточному иероглифу, сел на корточки и левой ладонью стер с него накопившуюся каменную пыль, правой придерживая фотоаппарат на колене. Сам иероглиф, как и все остальные, был размером с растопыренную человеческую пятерню.

– Этот иероглиф читается как «те». Он означает «дхарма» – у индийских буддистов, «чан» – у китайских или «дзен» – у японских. Это слово может означать веру, религию, закон, образ жизни, психофизический опыт.

– Что это означает для нас, здесь и сейчас?

– Смотрите, левая часть этого иероглифа, состоящая из шести черт, означает «правильный», а правая – видите, как будто большая латинская L с набором коротких штрихов? Она означает «ритуал». «Правильный ритуал».

– Нам надо соблюсти ритуал правильно?

Виктор кивнул в ответ.

– Но какой?

– Попытаемся разобраться.

Виктор продел правую руку сквозь ремень фотоаппарата и закинул его через плечо за спину, чтобы не мешал. Прошелся по площадке перед хрустальным саркофагом, приседая и сметая пыль с найденных иероглифов.

– Вот смотрите: видите, на расстоянии шага три иероглифа в виде креста с тремя поперечинами и косыми клиньями вокруг?

– Что они означают?

– Это одинаковые иероглифы, каждый читается как «нджо» и означает «человек».

– Вот еще один иероглиф «нджо»!

– Не совсем так, правая часть иероглифа «нджо» здесь слева, а левая – справа.

– И что?

– Это совсем другое слово, оно читается как «не» и означает «сердце». А сердце в дальневосточной традиции – это центр, отвечающий за всякую мыслительную, мозговую деятельность. Можно понять так: для правильного ритуала вот здесь, здесь и здесь должен находиться человек. А здесь, на этом иероглифе, надо быть человеку-сердцу, то есть человеку мыслящему.

На иероглиф «не» встал Али Фазрат и скомандовал:

– Ахмед аль-Сануси, встань тут на «нджо»! Правее от него Ахмед аль-Зубаир. Еще правее – Разан Зайтунех. Живо!

Боевики заняли названные командиром позиции.

– А мне куда? – растерянно спросил Кремень, прижимающий к животу Изумрудную Чашу.

– Сядь в положение «сейза» прямо на иероглиф «те».

– Куда? В какое положение? – переспросил ничего не понимающий Кремень.

– Вот здесь, – указал Виктор на «дхарма». – Вот так! – с этими словами Виктор опустился на колени и сел на свои пятки, оказавшись в непосредственной близости от окаменевшего Гитлера.

– Видел, как в восточных единоборствах сидят? Вот точно так же.

Кремень занял указанную позицию.

– Вы тоже сядьте в «сейза», – обратился Лавров к арабам.

Секунду поколебавшись, арабы опустились на каменный пол.

Ничего не происходило. Виктор подошел к Али Фазрату и опять опустился на корточки, лицом к Гитлеру.

– Ты видишь это, Али Фазрат?

– Что именно?

– Череду иероглифов, как бы стекающих сверху вниз и высеченных прямо на хрустальном куполе?

– Да, теперь вижу, а стоя их не было видно.

– Значит, мы почти все правильно сделали, но что-то не так.

– Как читаются эти иероглифы?

– В самом верхнем столбце справа уже знакомый тебе иероглиф «тха» – «Будда».

– Они писали сверху вниз и справа налево?

– Да, читаем: Тха-тха ру де ка не му.

– Что это значит?

– «Будда повелитель всех дхарм», но ты запомни звучание «тха-тха ру де ка не му», но не повторяй, пока я не вынесу все оружие из усыпальницы.