И смеется, коза. Довольная, что нашла достойное определение. И плевать, что речь идет о моей жизни.

Хотя во многом Ксюша права.

Пора признать очевидное – я люблю его.

Люблю так сильно, что сама этого боюсь. И всегда буду любить.

Не знаю, насколько это правильно с моей стороны, но я просто не могу по-другому!Я такая, какая есть.

С тех самых пор, как впервые его увидела, для меня не существует других мужчин.

Только он.

Мой единственный.

Предназначенный мне судьбой.

Невольно начинаю улыбаться. Что-то теплое и до безумия приятное разливается в груди, растекается по телу сладкой патокой.

И словно чувствуя мое настроение, доченька вдруг толкается. Дает о себе знать, малышка. Радуется, что мама приняла верное решение.

Закрываю глаза и провожу по животу ладонью. Растворяюсь в ощущении полного и безграничного счастья. Вспоминаю, с каким благоговением и нежностью касался его Арсен. Так осторожно... с такой любовью. Словно в его руках было самое ценное сокровище в мире...

Скучаю по его прикосновениям. По Нему рядом.

– Лиан? Ау! – Ксюша машет перед моим лицом рукой, привлекая внимание.

О, Боже!

Судя по ее огромным глазам я уже несколько минут в таком ступоре.

– Извини, задумалась, – поворачиваюсь к ней, уже не скрывая улыбки.

– Судя по тому, что ты светишься как начищенный самовар, думала ты о чем-то очень приятном. Колись! Разворачиваем автобус и едем обратно?

Смеюсь в голос.

Непосредственность и чувство юмора у моей Ксени отменные! Она всегда точно знает, когда и что нужно сказать. Чего далеко бегать, если бы не она, я бы ни за что не решилась рассказать Арсену про ребенка. Так и жили бы вдали друг от друга, погрязшие по лжи и чужих интригах. Но Ксеня... Она просто волшебница! Вот она –настоящая подруга! И ничего не страшно, когда у тебя за спиной такой мощный и надежный тыл.

– Не надо, – смеюсь. Зажимаю рот ладонью, так как на нас уже подозрительно косятся соседи. – Пусть еще пару дней потерпит. Помучается немного и поймет, что третьего шанса уже не будет.

К тому же, я не хочу, чтобы Арс снова строил обо мне ошибочные представления.

Я не идеальная, не кукла, какой он меня видел раньше. У меня тоже есть свои недостатки и ошибаться я могу, и обижаться, к слову, тоже.

Одно знаю наверняка – я хочу быть уверенной в нем на миллион процентов. Хочу знать, что этот человек только мой. Навсегда.

На меньшее я не согласна!

Арсен

– Арсееен... Арс, – меня легонько тормошит Марина, моя помощница. – Мне показалось или ты действительно заснул?

Поднимаю голову. Я у себя в кабинете, на верхнем этаже башни бизнес-центра. За окном глубокие сумерки, в свете фонарей весело танцуют озорные снежинки. Город замер и в нетерпеливом ожидании отсчитывает последние часы уходящего года.

– Который час?

– Половина девятого, – Марина не сводит с меня растерянного взгляда. В последний раз я ночевал на работе, когда мы с Лианой только развелись. Судя по хмурому выражению лица, девушка боится повторения.

– Прости, – провожу по лицу ладонью и невинно улыбаюсь. – Домашние уже звонили?

– Три раза. Обещала быть к одиннадцати, – скользит по мне долгим взглядом. – Но сначала напою тебя своим фирменным кофе!

– Спасибо, – благодарю я. Она усмехается и уходит, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Нас с Мариной связывают не только рабочие, но и теплые дружеские отношения. Я прекрасно знаю ее отца, дядю Витю. Он долгие годы был нашим семейным юристом и близким другом моего покойного отца. Мы до сих пор иногда собираемся на праздники и проводим вместе каникулы. Это уже стало для нас семейной традицией. Но на работе все иначе. Ни Марина, ни я терпеть не можем панибратства. Здесь нас связывают только дела, и я не представляю, как справлялся бы без своей верной помощницы. Поэтому плачу ей очень и очень щедро.

Пока жду Марину, иду в ванную и умываюсь. Смотрю на свое отражение, на темные круги под глазами и сети лопнувших капилляр и не могу скрыть ироничной улыбки.

Волосы отрасли и выглядят так, будто никогда в жизни не видели расчески. От некогда аккуратной ухоженной бородки ничего не осталось. Одежда тоже оставляет желать лучше. Измялась вся и выглядит жалко. Да чего уж греха таить – я сам выгляжу жалко. Даже ничтожно.

А ведь умом я это понимаю. Осознаю, что нужно брать себя в руки, не расклеиваться, бороться за свое счастье...

Но сил уже совсем не осталось.

Я истощен.

И не только физически.

Морально.

Вот, что самое страшное.

Мама звонит постоянно, уговаривает вернуться домой. Хотя бы на праздники. Она даже Саргиса уговорила, чтобы они с Лейлой пока у нее пожили. Бедняжка... Старается изо всех сил, хочет восстановить то, что мы вместе разрушали годами.

И я ее понимаю. Она боится, что я больше не смогу относиться к ней как прежде. Перестану называть «мамой», откажусь от нее...

Я все понимаю!

Но не знаю, как быть. Как смотреть ей в глаза и делать вид, что ничего не случилось.

Это невозможно! Неправильно!

Я не могу и не хочу притворяться.

Да, нелегко. Да, больно. Да, невыносимо.

Но это ЖИЗНЬ! И она не спрашивает разрешения, не советуется. Она просто делает. И в этом заключается главная прелесть жизни – никогда не знать, что тебя ждет за очередным поворотом.

Качаю головой, улыбаясь своим мыслям и впервые за долгие месяцы не чувствуя на плеча груза безысходности, выключаю воду и возвращаюсь в кабинет. Беру с вешалки пальто, потихоньку готовлюсь выходить.

– Твой кофе, – Марина протягивает мне большую чашку ароматного напитка. Благодарно киваю, без сил падаю на диван и делаю глоток обжигающего напитка.

– Марин, спасай. Что можно подарить маме?

– Ну это зависит от того, что ты хочешь сказать ей этим подарком, – она упирается на мой стол и складывает руки на груди.

– Что она моя мам, и я всегда буду любить ее. Несмотря ни на что.

– Даже так, – легкая усмешка появляется на ее губах, а в глазах пляшут веселые чертики. – Ладно, тогда нужно что-то символическое. Украшение, например, кулон...

– Думаешь ей понравится?

– Уверена. И обязательно скажи, что любишь ее. Иногда слова бывают важнее, – добавляет она и решительно идет к двери. – А теперь по домам!

Я как раз допиваю свой кофе и, подхватив вещи, иду за ней.