Рвать листы не понадобилось – дверь под натиском распахнулась. Камни лежали там же, где и прежде. Ворвавшуюся внутрь Лану никто не остановил.

– Идиот ты, – шептала она, перескальзывая взглядом с одного камня на другой, – мы могли сразу…

Они могли просто вернуться, могли взять другой. Идиоты. Она, потому что не рассмотрела выражение его лица, Мо, потому что промолчал, потому что сдался. Потому что, сукин кот, побоялся быть слабым, потому что даже не попробовал.

– Что ж ты… – шипела она разочарованно. Отыскала «близнец» цитрина, который оставила на самом краю справа. – Я могла зайти, могла. Я вообще могу быть здесь без тебя, видишь ты?

А теперь она рисковала остаться «без него» навсегда.

Схватила стекляшку, поднесла к глазам, стремительно нырнула в паузу, сосчитала лучи – четыре. ЧЕТЫРЕ. В ее руках был гребаный сапфир – она была в этом уверена.

Комната выпустила ее и наружу.

– Мы смогли! – бешено орала она на пути назад. – Только попробуй мне сдохнуть, только попробуй…

Такси оказалось на месте.

Путь по трассе занял мало, а вот в городе их встретили пробки.

– Объезжайте!

– Я не могу, – орал взбешенный ее постоянными тычками водитель – под конец лопнуло даже его самообладание.

– У меня нет времени, понимаете? Уже прошло почти три часа! ПОЧТИ ТРИ!

– Я не вертолет!

– Вы придурок!

Она швырнула в него обещанными деньгами и выскочила из машины. Ее спринт до бунгало растянулся длиной в пять кварталов.

– Мо, Мо, ответь!

Она ворвалась в дом сверкающим молниями смерчем.

– Мо!!!

Он лежал на полу. На боку возле кресла.

– Не смей, не смей мне…

Она перевернула его, уложила на спину – Марио не дышал. Бледный, синюшного оттенка, он просто перевалился от ее тычка, но не двинулся сам.

– МАРИО! – грохотала криком Лана. – Давай же, помоги мне! Я пришла, я принесла его – сапфир. Ответь мне, ОТВЕТЬ МНЕ!

Он не дышал. Пульс не прощупывался.

– Нет-нет, – Лана начала захлебываться истерикой, – нет, слышишь?

Задрала на его груди майку, обнажила розетку – камень в ней не светился.

– Нет, только не это, сука, только не это… Как это… работает?

Судорожно отыскала в кармане камень, на секунду застыла, не зная, что с ним делать, поднесла его к груди Мо – почему она не спросила, как его менять?

– Как это работает? – прошептала сначала тихо, а потом сорвалась на крик. – Как эта х@@ня работает?!

И залилась слезами.

Он не помогал ей, не отвечал, он вообще не дышал. Он был синим. Ее нижняя челюсть дрожала, как у беззубой столетней старухи, руки могли бы, приложи она их к клавиатуре, сыграть судорогами сонату.

– Давай, давай! – она тыкала сапфир сверху, колотила им по вставленному в грудь камню. – Вываливайся!

Что-то случилось: раздался щелчок, и из «розетки» выскочила стекляшка. Гребаный цитрин.

– Иди нахер… – Лана откинула его в сторону так далеко, как могла, и тут же сунула в дырку другой – правильный. Всхлипнула, когда увидела, как «розетка» обхватила сапфир лепестками, чуть утопила внутрь. Зашептала: – Марио… Марио, проснись… Любимый, проснись…

Мо не дышал.

Она держала его за руки, трясла его, несильно била по щекам.

– Мо, я успела, я успела. Я УСПЕЛА, слышишь? Я ведь успела!

Марио не оживал. Лана то наклонялась, прикладывала ухо к его груди, чтобы услышать пульс, но ничего не слышала, то вновь шевелила «розетку», то пыталась приподнимать закрытые веки, чтобы увидеть, что под ними реагируют на свет зрачки.

– Я успела, – захлебывалась она, – я успела… Мо, оживи. Оживи, любимый, я ведь вернулась. Я не оставила тебя, я бы никогда не оставила. Я ведь не оставила…

И зарыдала, навалившись сверху.

Почувствовала, что его кожа стала еще прохладнее и, сорвавшись на крик, заорала, глядя в потолок.

– Я УСПЕЛА, СУКИ, ВЕДЬ Я УСПЕЛА!

* * *

Ее отодрали чьи-то жесткие руки.

– Уходите! Уходите, его нужно доставить в больницу.

– К..какая б-б-больница? – от истерики она не могла говорить, она задыхалась. – КАКАЯ МОЖЕТ БЫТЬ БОЛЬНИЦА?

– Уходите! Он позвонил мне, сказал, что ему плохо. Уходите, женщина, проваливайте!

Мужчина с утиным носом пытался отодрать Лану от Марио силой, но та завизжала так громко, что тот приказал двоим, стоявшем за спиной:

– Уберите ее отсюда! Выведите!!!

Последним, что она услышала, прежде чем ее выволокли из комнаты, было:

– Пульса нет. Черт, он, похоже, мертв.

3 дня спустя.

Человеку нужен человек…

– Мы всегда хотели что-то подобное, да, дорогая?

«Дорогая» – худощавая женщина в строгом платье и с гладко зачесанными волосами – со сдержанным интересом топтала дорогие ковры высокими шпильками – Лана не стала принуждать покупателей разуваться. То была третья пара – две приходили вчера, обещали подумать, – эта объявилась к обеду.

– Жаль, что небо хмурое. С балкона, наверное, открывается потрясающий вид на океан в солнечный день.

– Открывается, – сухо подтвердила Лана.

Ей было все равно – купят или не купят. Точнее, уехать хотелось как можно скорее – все равно ей было на тот факт, кто именно купит виллу. Создатель, еще две недели назад, она представить не могла, что когда-нибудь разместит объявление на сайте продажи недвижимости, а сегодня созерцала стены своего уже почти бывшего жилища с равнодушием.

Равнодушие, отсутствие вкуса к жизни – теперь она знала об этом многое. Как и об истинных жизненных приоритетах.

Раньше ей казалось – прекрасный дом, хорошая, интересная работа, высокая зарплата – вот факторы, кующие прочную основу счастья. Теперь поняла – человеку нужен человек. Так все просто.

Океан плескал на пляж серые мутные волны, ершился от ветра и злился. Бурлили над ним облака; кренились во дворе пальмы.

– И бассейн есть?

– Да.

– А что снизу?

– Домашний кинотеатр, комната для глажки, кладовые, уборные.

– Удобно.

– Скажите, а почему вы продаете виллу? Ведь отличное расположение, да и цена в миллион восемьсот – не самая высокая.

Человек по имени Жак – мужчина в сером пиджаке, с узким вытянутым лицом и редкими темными волосами – смотрел на хозяйку вопросительно.