– Изольда, тише! Я сплю! Гулена!

Но когда мы встали утром, самой главной гуленой оказалась Татьяна. Она вообще не пришла ночевать. И ни звонка, ни эсэмэски.

– Ну и кто последний ее видел? – уставилась Машка на оставшуюся компанию с прищуром следователя.

Это был не тот вопрос, который меня занимал. Я бы предпочла спросить Гугл, когда ближайщий рейс на Москву.

– Меня чуть не убил Гупан! А послала его Климена. Почему ты ничего не делаешь?! – Сатур захлебывался от ярости.

Хитренькое личико Арьи выглядывало у него из-за спины. Зеро не сомневался, что это она привела сюда братца, но пережидала: все знают, что его нельзя отрывать от Королевской игры. Когда-то на этой золотой доске играл еще сам Минос Первый. Передвигаешь фигуры и ждешь решения судьбы: забросит тебя на небеса в сапфирах или в Аид из слоновой кости.

Но сейчас советник решил гнев придержать: интересно, что говорят во дворце о похоронах. Только пробурчал:

– Лужу под собой подотри. Не думал, что ты такой трус.

– Я не трус! Но я тебя предупреждал: Гупан с Клименой уже дважды хотели меня убить!

– Зачем Гупану всаживать топор в своего стражника? Да еще устраивать такой скандал, подставлять Климену? – Зеро поднял голову от доски.

– Незачем, – вышла из-за спины брата Арья. – Если только ты сам его не перекупил. Водичку-то ты приказал на похоронах в жертвенник вылить. Я тут поспрашивала кое-кого…

Зеро молчал. Сатур переводил глаза с одного на другого.

– Хочешь сказать, сестренка, это его дела? – недоверчиво кивнул наследник на Зеро. – Грохнул сверху камешек, сам ушел, а меня там оставил?

– Кому ты нужен, – проворчал Зеро. – Пока на Играх не победил. Может, выиграет Яр.

Сатур аж взвился:

– Все! Хватит! Я сам найду убийц! И сам с ними разберусь!

Он выскочил из комнаты, даже не закрыв дверь.

– Сатур, конечно, дурак, – невозмутимо продолжила Арья, плотно притворив створки с нарисованными грифонами. – Но тут он прав. Это отличный повод отстранить Климену от власти. Ты же это понимаешь?

– Я понимаю твое нетерпение, – усмехнулся Зеро, кидая на доску разноцветный кубик. – Ты даже платье ее уже примерила. Но надо действовать наверняка. Мне не нужны народные бунты.

– А трон тебе нужен? – по-кошачьи промурлыкала Арья, встала у советника за спиной и, склонившись над доской, как бы случайно коснулась его голой грудью. – Смотри, Климена с Феодокром пропихнут Мину в жрицы, посадят Яра царем. Останешься ни с чем.

Зеро как раз собирался сделать ход, но рука с фигурой замерла над доской. И не от прикосновения – что-то царапнуло его в словах девчонки. Климена с Феодокром…

Он напряг память, пытаясь поймать то неуловимое, что выцепил глазом во время давки на похоронах. Да вот же!

…Камень падает. Кто-то бросился к жертве – это любопытные. Кто-то к выходу – это трусливые. И только два человека рванулись в противоположный от выхода угол, где ничего не происходило. Климена и художник Феодокр. Они каждый со своего места устремились туда, где стоял… Кто?

Зеро прикрыл глаза, чтобы лучше вспомнить. Увидел сбившихся в стайку юных жриц, застывшее от ужаса лицо Мины. И, тряхнув головой, отпрянул.

Вот как. Значит, его подозрения были правильными. Какая простая разгадка!

Тогда, Климена, держись! Ты не просто уйдешь со своего поста. Ты уйдешь с позором. И навсегда.

В этот момент он вспомнил, что почувствовал, когда в общей панике представил, будто камень упал на нее.

Пустоту. Секундное погружение прямо в ту ледяную бездну, где сейчас плутала его несчастливая фигура на доске.

Нет Климены. Нет борьбы. Нет жизни.

Он выстроил все так, чтобы каждый день она о нем думала. С ненавистью, страхом – не важно.

Но он и сам думал о ней каждый день.

Лишиться заклятого врага иногда тяжелее, чем друга.

Зеро открыл глаза, механически передвинул фигуру. Увидел, что она провалилась на самое дно Аида, и смел фишки с доски.

– Не повезло? – насмешливо спросила Арья у него за спиной.

Зеро вздрогнул – он совсем о ней забыл.

– Чего еще ты ждешь? – спросил раздраженно.

Вдруг раздался условный стук, и личный слуга советника робко доложил:

– Вас хочет видеть поэт Пелопс.

– Пелопс? – удивилась Арья. – Хм. Как много здесь интересного!

– Для тебя – ничего. Выходи через другую дверь, – открыл Зеро ход, спрятанный в глубине ниши.

Он еще не отошел от своих раздумий. Трудно вести партию, когда не знаешь, кто твой противник.

– Как я выступила? – спросила Климена у Феодокра.

Они шли по гончарным мастерским, и веселые осьминоги с огромными щупальцами, резвые дельфины, разноцветные птицы подмигивали им с уже готовых ваз.

Царство при Климене было радостным, и часть этой радости разлеталась по Криту и за моря в яркой керамике Феодокра.

Кто бы подумал, что сам автор этой красоты так молчалив, мрачен и замкнут.

Именно с него Климена решила начать обход своих друзей. Заглянуть в глаза: может, сумеет в них что-то прочитать? Ну и рассказать свою историю. У Феодокра больше всех причин ее любить. И больше всех – ненавидеть.

– Выступила ты отлично, – угрюмо сказал он.

Климена только что обратилась на площади к народу. И убежденно возвестила: убийства на похоронах царя – не гнев богов, а преступления людей. Виновные будут строго наказаны!

Народу легче считать, что у опасности – вполне земное лицо.

Но как только они зашли к Феодокру в его заставленную вазами мастерскую, художник, даже не предложив сесть, сказал:

– Я очень испугался.

– Я тоже.

– Так не может продолжаться. Я, как отец, запрещаю Мине ходить в вашу школу. Не хочу, чтобы она стала жрицей.

Это было то, чего Климена боялась. Она убрала с кресла заляпанные краской тряпки, села, опустила руку в чашу, полную голубых, похожих на слезы, камешков и сказала ласково:

– Ты знаешь, как я люблю Мину. Но для царства важно, чтобы после меня главной стала она.

– Нет, – мрачно расхаживал по комнате Феодокр. – У вас там сейчас клубок змей. Кто-то рвется к власти, а подставляет тебя. Или наоборот, хочет, чтобы ты любой ценой осталась у власти. Разберись сначала сама. Потом тащи туда девочку.

Климена помолчала. Посмотрела на Феодокра. А ведь он тоже изменился. В огненно-рыжих кудрях – серебряные нити. Вокруг таких же рыжих, почти оранжевых глаз – мелкие морщинки.