гаджета запрос на контакты государственного заведения, в которое должны привезти Агеева.

Оказавшись на улице, налетаю на Арсения. Хорошо, что тот вовремя реагирует и ловит меня за плечи, а то точно бы упала.

– Жень, ты в порядке? – обеспокоенно хмурится Рупасов-младший.

Только его расспросов сейчас не хватает!

– Нет, – огрызаюсь. – Не видно разве?

На губах мужчина мелькает недобрая усмешка.

– Видно. Потому и спрашиваю.

Он до сих пор крепко держит меня обеими руками. И пусть я прекрасно понимаю, что не должна срываться на постороннем человеке, но сдержаться не выходит.

– Да хватит уже лапать меня! – отшатываюсь назад. – У вас эта дебильная привычка в генах что ли заложена?! – обхожу соседа сбоку, направляясь к собственной машине.

Наконец, нужный номер телефона найден. Но линия, как назло занята. И всё равно я набираю снова и снова, попутно раз за разом убеждая себя в мыслях, что с отцом моего сына всё будет в порядке. Не может с ним случиться что-то действительно плохое и непоправимое. Просто не может! Не должно! Ведь среди всех мужчин, кого я знаю – Роман Агеев едва ли не единственный, кто больше всех достоин жить.

– Жень, подожди! – доносится мне в спину. – Ты куда собралась в таком состоянии?!

Не слушаю. Сажусь за руль, с шумом захлопывая дверцу автомобиля, и нажимаю кнопку старта. Жаль, двигатель не заводится. После шестой попытки приходится признать – машина неисправна.

Чёрте что!

А главное – как вовремя!

– Божье наказание, – ворчу себе под нос в досаде.

Выхожу обратно на улицу.

– Что, не заводится? – всё ещё так никуда и не девается Арсений.

«Медаль тебе за очевидность!» – вспыхивает в моём сознании в ответ.

– Нет, – проговариваю вслух.

Мужчина удручённо вздыхает и кивает в сторону СТО.

– Я сейчас ребятам скажу, они посмотрят. Если поломка не серьёзная, быстро всё исправят, – одаривает приободрительной улыбкой в довершение.

Нет у меня столько времени!

– Такси лучше вызови мне. Я очень тороплюсь, – бросаю спешно.

Сейчас не до вежливости.

– Хорошо, – покорно соглашается Арсений, а пока в его трубке играет музыка ожидания оператора службы, добавляет осторожно: – А случилось-то чего, а, Жень?

Отмахиваюсь от него, невольно скривившись. Парень правильно расценивает мой жест и больше не настаивает. Хотя комментарий всё равно отпускает:

– Тебя же трясёт всю. Может, помочь чем? Ты скажи только…

Презрительно фыркаю и бросаю в его сторону насмешливый взгляд, заметив в его руках пластиковую бутылочку с апельсиновым соком. В горле давно пересохло, поэтому, при виде живительной влаги, мои желания однозначны.

– Да, дай попить, пожалуйста, – смягчаю тон, добавив умоляющий взгляд.

Арсений тут же расплывается в снисходительной улыбке.

– Да пожалуйста, – протягивает напиток.

Открыв крышку, глотаю почти половину. В это время очередь на линии оператора такси доходит и до телефона Рупасова-младшего. Он договаривается о том, чтобы подали автомобиль в ближайшее время, а машина пребывает и правда довольно скоро. Пары минут не проходит, как серебристый седан увозит меня в сторону областной больницы. И это последнее, что я помню за эту ночь. Мелькающие за окном иномарки огни ночного города просто тускнеют у меня на глазах, будто пропадая за вязкой тёмной пеленой. Разум отключается ещё до того момента, когда я понимаю, что что-то здесь не так…

Глава 25

Темнота потихоньку отпускает сознание, но, когда я открываю глаза, всё равно ничего не видно. Собственное тело ощущается очень плохо, должно быть, от того, что нахожусь в неудобном положении слишком долго. Мышцы затекли и онемели. К тому же, жутко холодно. Рефлекторно пытаюсь обхватить себя руками, чтобы хоть как-то согреться, но запястья простреливает острой болью. Слышится короткий металлический звон, а свести руки вместе так и не удаётся.

На меня что, снова надели наручники?!

Как только зрение привыкает к темноте, а я начинаю потихоньку различать предметы вокруг, то понимаю, что мысль о причине ограничения в свободных действиях оказывается очень даже верной. Такие же кожаные манжеты, которыми не так давно Артём приковывал меня к кровати, прочно закреплены на моих руках, а цепочка, скрепляющая их между собой, продета сквозь металлическую решётку в изголовье постели, на которой лежу.

– Какого хера? – срывается с моих губ.

В горле пересыхает, очень хочется пить. Но я подавляю неуместное желание и пытаюсь сообразить хоть что-нибудь вразумительное.

Рассудок решительно отодвигает все признаки подкатывающей истерики на задворки разума (до лучших времён), и пытается воспроизвести последние события, которые я помню. Но кроме того, что почему-то уснула в такси по дороге в больницу…

Ничего не помню!

Как я здесь оказалась?

Почему?

Кто сделал это со мной?

А главное, что с моим мужем?

Ведь так и не узнала…

Господи, пусть с ним всё будет хорошо!

Не знаю, сколько времени проходит, пока я внутренне уговариваю саму себя оставаться спокойной и не тревожиться о судьбе Агеева. Наверное, стоило бы сейчас беспокоиться кое о чём ещё, но так гораздо проще сохранять подобие хладнокровия.

Резкая вспышка света заставляет зажмуриться и растерять последние мысли, которые ещё оставались в моей голове.

Где-то по правую сторону слышится звук срабатывающего с наружной стороны затвора, а после со скрипом отворяется дверь.

– Добрый вечер, Евгения Андреевна, – добродушно здоровается тихий женский голос.

Мне требуется несколько секунд, чтобы вернуть себе способность видеть, а также вспомнить, где я уже слышала прежде эту интонацию.

– Ну да, конечно, он и правда охренительно добрый… – усмехаюсь в ответ.

Собеседница никак не реагирует на моё высказывание. Она молча делает несколько шагов навстречу, неся в руках маленькую пластиковую бутылку с минералкой и одноразовый стакан. Мне же не сразу удаётся подробно разглядеть находящийся передо мной силуэт. Но ещё до того, как в моей голове чётко вырисовывается образ миниатюрной блондинки в лимонной блузке и голубых джинсах, я… очень рада её видеть. Нет, я не схожу с ума. Просто по крайней мере, раз передо мной стоит бывшая невеста Рупасова – не двинутый на всю голову маньяк, на чьём счету двенадцать жертв… А что собственно тогда? Секундное облегчение моментально сменяется сотней вопросов, но ни одного ответа даже приблизительно в разуме не рождается даже отдалённо. Приходится начать рассуждать вслух.

– Ты меня что, похитила что ли? – интересуюсь ничего не выражающим тоном.

Пока не поняла, как следует себя вести. Как и то, чем всё это грозит в принципе.

– Называйте, как вам больше нравится, – безразлично пожимает плечами она.

Блондинка распаковывает принесённый с собой напиток и выливает в одноразовую посудину четверть бутылки, протягивая мне так, чтобы я могла держать стакан самостоятельно.

– Пейте. Обезвоживание ещё никому не шло на пользу, – добавляет столь же безучастно, как и