– Да, у нее был талант находить спящие шедевры, она покупала какие-то выцветшие холсты либо по чьему-либо совету, либо руководствуясь чутьем. «Кто это, Марко? Скажите, кто скрывается под этой грязью, mi amore».[29]Она уговаривала его работать практически над всем, что приносила. А главное, почти всегда он хотел, чтобы я присутствовал во время ее визитов – смотрел, как она с ним флиртует. Как будто хотел дать мне понять, что молодая женщина совсем потеряла из-за него голову, что это не просто игра его воображения.

– А когда он изменил к ней отношение?

Юн нон ответил не сразу, сначала уточнил:

– Это вам миссис Варелли сказала?

– Да. Мол. Дени уже не радовала его, как раньше.

– Я не могу назвать вам точную дату этой перемены, но синьора не ошиблась. Визиты миссис Кэкстон стали реже. Теперь она нечасто приходила одна, и все ее заигрывания прекратились.

– А кого она приводила с собой?

– Друзей, клиентов – откуда мне знать? Варелли выгонял меня из мастерской. Раз не было никакого флирта, то надобность во мне отпала.

Чэпмен был недоволен.

– Но хоть некоторых-то вы должны знать, нет? Дайте нам зацепку. Это были мужчины? Женщины? Молодые или старые?

– Она редко приходила с теми, кого я знал, например, с Брайаном Дотри. Раза два привела женщину – может, даже ту даму, что вы мне описывали, с французской косой. Севен или Сетте, как там ее. Но в основном ее сопровождали мужчины, двое или трое разных за последние месяцы, когда она рассталась с мужем.

– Вы можете их описать? Вы их узнаете, если увидите?

И снова Кэннон пожал плечами. Очевидно, не обратил внимания на этих посетителей.

– Обычные люди. Трудно сказать, узнаю или нет. Вы должны понять, детектив, что если Марко Варелли не работал над картиной, то я был рад оттуда слинять. Для меня полезнее было посетить музей, чем оказаться немым свидетелем при беседе Марко с богатыми коллекционерами. Зачем мне их светские сплетни?

Чэпмен встал и принялся расхаживать у Кэннона за спиной.

– За последние три года кто-нибудь еще провел с Марко Варелли столько же времени, сколько вы.

Подумав, Кэннон ответил:

– Нет. Разве что его жена.

– А знает ли кто-нибудь, что и о ком Варелли думал?

– Нет, думаю, нет такого человека.

– У них есть дети?

– Нет.

– Наверно, вы были ему вместо сына?

– Не совсем. Но он был очень добр ко мне.

– А что больше всего волновало его в этом мире, Дон? Забудьте о его жене и ответьте.

– Вы знаете ответ. Он жил ради великого искусства… ради того, чтобы трогать шедевры, смотреть на них, вдыхать их запах, мечтать о них.

– И вам он передавал свое наследие.

– Ну, я не был его единственным учеником. В музеях по всему миру работают эксперты, которые…

– Бросьте, мистер Кэннон. Вы провели с ним бок о бок последние три года. Трудно поверить, что у него осталось от вас много секретов. – Майк треснул кулаком по столу лейтенанта. – Я ходу, чтобы вы рассказали, почему он поругался с Дениз Кэкстон.

Кэннону не понравилась перемена в настроении Майка.

– Я не был его наперсником, мистер Чэпмен. Только учеником.

– Знаете, что я думаю? Такой умный и прилежный студент, как вы, просто не мог не заметить, что происходит вокруг. Если у вас и есть талант, мистер Кэннон, то заключается он именно в умении наблюдать, разве нет? Расскажите, что вы видели и что слышали.

Голос Майка звенел, и Кэннон посмотрел на меня, ожидая, что я осажу раскричавшегося детектива.

– Сейчас она на моей стороне, приятель! Дай ей только волю, она за пятнадцать минут допроса измочалит тебя, как тряпку, парень! – Чэпмен уже вопил в голос, даже лицо покраснело. – Трое погибли мой напарник лежит в больнице с раной в груди! Хватит терять мое время!

– Я могу позвать адвоката? – спокойно поинтересовался Кэннон, снова обращаясь только ко мне.

Я начала было отвечать, но Чэпмен меня перебил:

– Позовете адвоката, только если признаетесь мне, что кого-то убили. С этим, думаю, проблем не возникнет. Но сначала расскажите мне все, что знаете, а остальным займемся потом.

– Что, если у меня есть информация о преступлении?

Майк снова ударил ладонью по столу:

– Черт! А чего, по-вашему, я от вас добиваюсь уже битый час?!

Кэннон понимал, что сможет отмалчиваться ровно столько, сколько Майк ему позволит.

– Думаю, существуют две причины перемены в отношениях между миссис Кэкстон и Марко. Первая появилась около года назад.

– Когда именно? «Около» меня не устраивает.

– Я не могу назвать вам точную дату. Но это случилось до того, как у нее начались проблемы с мужем. Я это хорошо помню, потому что она пришла к Марко посоветоваться по очень важному вопросу, и я удивился, что она попросила его ничего не говорить Лоуэллу.

– Уже лучше. Куп, составь-ка для меня список. Во-первых, постараемся обозначить дату этого визита. Что же случилось в тот день?

– Дениз просто фонтанировала. Наверно, дело было весной или летом, потому что она была без пальто. Но разоделась в пух и прах и выглядела просто потрясающе. Они начали флиртовать, как обычно, и Марко постарался, чтобы от меня ничего не ускользнуло. Она отдала мне бутылку вина – не преминув добавить, что оно особое, – и попросила ее открыть. Я открыл, и Марко велел налить нам троим по стаканчику.

– Вы знали, что она придет?

– Да, она позвонила за день до визита и сказала Марко, что нашла для него сюрприз. То есть картину. Спросила, согласен ли он ее осмотреть. Естественно, он согласился.

Кэннон перевел дух, потер ладони и заговорил медленно, неуверенно:

– После получаса обхаживании и лести Дениз встала с кресла и взяла свою сумку. Большую такую парусиновую сумку. И что-то достала из нее. Я заметил только небольшой сверток в пупырчатой упаковке. Она сняла упаковку и достала картину. Затем подошла к одному из мольбертов и поставила ее туда: «Иди сюда, Марколино, иди, поиграем». Взяла его за руку и подвела к полотну.

– Вы узнали картину?

– Разумеется, нет. Она была темная, покрыта грязью, трудно было различить, что там нарисовано.

– Что сказал Варелли?

– Тогда? Ничего. Обычно он ничего не говорил, пока не принимался за работу и не был уверен в выводах.

– Что он сделал?

– То, что умел лучше всего, детектив. Отставил стакан вина, надел окуляры – похожие на маленькие бинокли – и принялся разглядывать каждый дюйм полотна при свете лампочки, что была прикреплена к голове. Хотите узнать подробности?