магазины около десятка инфицированных граждан, бесцельно бредущих куда-то (а может, и со вполне конкретной целью – найти жертву). По радио, в непрекращающемся потоке тревожных новостей, всё чаще слышалось слово «зомби». Пояснение было дано довольно быстро: болезнь, убившая уже сотни миллионов человек по всему земному шару, в терминальной стадии своего развития сначала приводила к смерти головного мозга и отказу всей центральной нервной системы, а затем каким-то непостижимым образом возвращала человека к жизни, словно после электрического разряда дефибриллятора. То есть технически, перед тем как полностью потерять связь с окружающим миром и начать бросаться на людей с лютой яростью и целью убить и съесть, у больного констатировали физическую смерть. Какие механизмы включали тело заново, возвращая к жизни инфицированного, будто перезагружая систему, никто не знал. Выдвигались теории, но критики они не выдерживали.

Что очень неприятно удивило Андрея – в студиях ток-шоу начали появляться представители не только традиционных религий, но и откровенных религиозных сект. И если радиостанции, находящиеся под контролем военных, ещё как-то отфильтровывали людей и подаваемую в открытый эфир информацию, то несколько достаточно массовых, но при этом «независимых» – как они себя называли – студий подавали абсолютно непроверенную и никак и никем не регламентированную чушь. Андрей, будучи достаточно демократично настроенным гражданином, всегда приветствовал работу независимых средств массовой информации и выступал категорически против контроля со стороны государства, опасаясь, что в какой-то момент СМИ могут превратиться в подобие советских газет. Но сейчас по ряду моментов то, что подавалось во всеобщий доступ, переходило всякие границы. Активизировались религиозные секты, кричащие о конце света и судном дне, какие-то непонятные персонажи, появившиеся из ниоткуда, зазывали всех выживших к себе для построения новых общин. Неадекватные религиозные фанатики, приглашённые ради не очень понятных целей, призывали окружающих к покаянию и выявлению виноватых в том, что происходит вокруг. По риторике проповедников было совершенно очевидно, что пройдёт немного времени, и крупные секты, взращенные на вывернутых наизнанку главных монотеистических религиях, ударятся в абсолютное мракобесие, хаос и охоту на ведьм. Недалёк тот день, – думал Андрей, – когда фанатики начнут приносить жертвы и сжигать на кострах идейных противников. Человеческая цивилизация оказалась настолько хрупкой системой, настолько слабой и не имеющей запаса прочности, что столкнувшись с серьёзным врагом в лице бушующего по всему миру вируса, дала трещину уже за неделю. Дело самой ближайшей перспективы – когда основная масса выживших оскотинится, потеряет человеческий облик, растопчет нормы морали и нравственности, почувствовав безнаказанность, и вернётся в тёмное средневековье. Вопрос лишь в том – это будет временная просадка перед откатом на пусть и не прежние, но относительно адекватные позиции, или общество начнёт угасать и постепенно гибнуть. Андрей был вынужден признать, хоть и нехотя, что был неправ относительно государства как инструмента насилия для удержания власти, что оно крайне необходимо в своём проявлении силы. Потому как если отпустить вожжи и самоустраниться, человек моментально превратится в животное без совести и морали, живущее инстинктами и думающее только о себе – выживании, базовых потребностях, самоутверждении. В обществе «мирного» времени большинство людей так или иначе вели себя по-человечески, потому как помимо законодательной и исполнительной власти ещё существовали нормы поведения, общественное порицание. Всегда и во все времена среди людей был определённый процент как полусвятых, так и откровенной мрази – просто он был в общей массе не так сильно заметен. Сейчас же, когда людям нужно будет думать о пропитании, безопасности и крыше над головой, этика и культурное в человеке, образованное в эволюционном механизме развития социума как фактор выживания в группах и следующей из этого необходимости взаимопомощи, уйдёт на вторые, третьи, десятые роли. И продолжаться так будет до тех пор, пока не народится новая, авторитарная по своей сути власть, которая восстановит порядок силой оружия. Но пройдёт время, которое и так играет против человечества, и от населения земного шара останется мизерный процент. Причём процент самых хватких, сильных, ловких, умелых, безжалостных и пронырливых. А значит, в этом проценте будет большая доля агрессивных, решительных и не отягощённых нравственным грузом людей, которых тоже придётся вычищать. А альтруистов, воздушных, мягкотелых, наивных и добросердечных простачков выметут первыми. Самый главный на выбывание – тёпленький, пухленький, розовощёкий ротозей, тепличное растение, особенно если он успел к началу катастрофы обрасти жирком и такой нужной для выживания материальной базой. И к своему огромному разочарованию, Андрей также признавал, что он вполне попадает в подобную категорию. Он не отрицал, что он травоядное, а не хищник, но до недавнего времени это было и не важно. Другое дело, что когда настал час «Ч», события стали развиваться настолько стремительно, что застали врасплох всех без исключения. Поскольку с точки зрения коммуникации и способности договариваться в ожесточившемся и настороженном новом обществе Андрей иллюзий на свой счёт не питал, и прибиться лишними ртами к какой-то группе, не имея возможности дать что-либо взамен, вероятности было мало, он принял решение вывозить семью на неопределённый срок как можно дальше. А там – время покажет. Может, всё наладится. А станет хуже – что ж, придётся выращивать картошку и жить от урожая до урожая…

Проезжая через очередной перекрёсток, Андрей увидел изрешечённую пулями машину. Чёрный тонированный «Мерседес» с дагестанскими номерами стоял, уткнувшись в столб, а от капота вверх поднимался пар из продырявленного радиатора. Лобовое стекло было пробито как минимум десятком пуль, на металле капота и крыше также виднелись пробоины. Был ли кто-то в салоне – Орлов так и не понял, потому как постарался побыстрее уехать, но скорее всего да, и этот кто-то наверняка был мёртв. Андрей предположил, что в городе уже начались стычки между бандитами, выяснявшими отношения между собой. В том, что в «Мерседесе» сидели бандиты, Андрей почему-то не сомневался. Хотя и допускал какой-то иной сценарий.

Расстрелянный автомобиль натолкнул его на мысль, что на четверых иметь одну двустволку – это очень мало. Хорошенько обмозговав, кто из его знакомых может иметь возможность помочь с дополнительным оружием, он вспомнил про своего коллегу и неплохого приятеля по работе, у которого брат служил в полиции, причём очень удачно по текущей ситуации – в лицензионно-разрешительном отделе. А значит, должен либо знать, где взять, либо иметь в сейфе что-то из конфиската. Возможно, сможет продать или обменять на что-то нужное. Например, ювелирку или часть продуктов.

Андрей посмотрел на экран мобильного телефона. Связь ещё была, хоть и прыгала. Понимая, что это ненадолго, он решил не затягивать со звонком. Набрал номер, после нескольких гудков звонок оборвался – телефон перестал ловить.