– Пока не решишь?

Кэлли пересаживается в позу бабочки, соединив стопы. Ее колени пружинят.

– Ты же видела, как он поступил с Кэти только за то, что я с ней поговорила. Я сделаю ей только хуже. Просто получу судебный запрет. – Она поднимает на меня глаза. – Я больше не считаю, что это он.

– Я – тоже. – Пэм сказала, что Капитан среднего роста. Никто при здравом уме не описал бы Дэрила Каучински как человека среднего роста. Он из того типа людей, кому приходится пригибаться, чтобы пройти в дверной проем.

– Ладно. – Кэлли вздыхает. Она открывает ноутбук и поворачивает его экраном ко мне. – Вот что я сделала ночью.

Я гляжу на страницу Саши на «Связи» – двадцатилетней довольной девушки, которая предлагает услуги джентльменам Фейетта и района Уэстморленда, но готова поехать и дальше.

Когда мы были маленькими, у Кэлли была кукла марки «Американская девочка». Не такая крутая, как в то время, когда у нее были собственные книжки, а такая, которую делали по заказу, чтобы она выглядела в точности как ты. У Саши были даже футбольная форма и одежка для вращения жезла, как у Кэлли.

– Милое имя, – говорю я Кэлли, пока она крутит вниз страницу. Сердце трепещет – там селфи девушки, сделанное через плечо у зеркала. Она в плавках от бикини, длинные светлые волосы струятся по спине. Узнаю чехол от телефона Кэлли: мятного цвета, с рисунком одуванчика, семена раздувает невидимый ветер.

– Я закрыла лицо, – говорит Кэлли. – На всех страницах девушек, где я была, нигде не показано лицо. Есть тонна других сайтов – просто отвратительно, как их много, я выложила и там тоже.

Мне приходится отвернуться.

– Не нравится мне это. Не надо таким заниматься.

Кэлли закрывает ноутбук.

– Сама знаешь, мы бы даже не стали рассматривать такой вариант, если бы были другие.

Я проглатываю слюну.

– И что дальше?

– Ждем, – отвечает она. – Поглядим, заинтересуется ли он.

***

Я рассказываю Кэлли, что у меня, возможно, есть зацепка по Джослин, чтобы она дала мне ключи от машины, пока Рика с Мэгги нет дома. Кэлли хочет поехать со мной, но я ей напоминаю, что Мэгги придет в бешенство, если застанет Кэлли не в постели.

Первая остановка – компьютерный зал в библиотеке. Я ввожу номер с карточки Кэлли, и тут же появляется серое окно с часовым таймером интернет-сессии.

Ищу свидетельства о рождении и нахожу совпадение на сайте архива, который хвастает тем, что в его базе данных более 4,6 миллиарда записей. Чтобы проверить, работает он или нет, ввожу: имя и девичья фамилия матери – Аннетт Мауди, место рождения – Флорида.

Найдено две записи. Не могу просмотреть полное изображение сканированного свидетельства без платного членства, но на вид оно какое надо.

Ввожу: Джослин Мауди в Пенсильвании.

Записи не найдены.

Пробую «Джослин Киркпатрик» и, когда ничего не выходит, «Джослин Лоуэлл», хотя сестра не меняла фамилию на отцовскую, пока не стала чуть постарше.

Записи не найдены.

Я просовываю палец в дырку на коленке джинсов. Видимо, какая-то ошибка. Или мама соврала о том, где родилась Джослин: она рассказывала, что уехала от отца Джослин, переехала в Пенсильванию, там родила, встретила Гленна Лоуэлла, когда ребенку исполнилось два, а годом позже Гленн с мамой поженились.

Вот только в США нет свидетельства о рождении ни Джослин Мауди, ни Джослин Киркпатрик. Поисковая система спрашивает, имела ли я в виду «Джастина Мауди» или «Джейсона Киркпатрика».

Закрываю сайт и гляжу через плечо от паранойи, что кто-то понял, что я не отсюда, и сдаст меня за пользование карточкой Кэлли. Но люди за компьютерами напоминают вялых зомби перед экранами мониторов. Надеюсь, я на них непохожа.

Еще раз ищу Мэйси Стивенс, просматривая фотоальбом журнала «Пипл», изданного пять лет назад. Мне кажется, что она до сих пор приковывает внимание людей: Мэйси Стивенс, Крошка Америки. Общественность так же жаждет ответов, как и ее родная семья.

Безумие – думать, что на прошлой неделе она взяла и зашла в окружную тюрьму Фейетта как двадцатишестилетняя Бренди Батлер.

Пробегаю взглядом по статье. Мое внимание привлекает одна цитата: «В 2004 году, в интервью с Синтией Чан, Робин и Берни Стивенс заявили, что считают: их внучка до сих пор жива, так как могла быть продана на черном рынке приемных детей. В правоохранительных органах сказали, что они продолжат искать возможных свидетелей Мэйси, но предостерегли, что торговля детьми в США случается крайне редко».

Синтия Чан раньше была главной ведущей передачи «Этим вечером» на NBC, пока ее не подсидела Дайан Сойер или кто-то другой. Бабушка иногда смотрела ее передачи: Чан – элегантная, монотонно говорящая женщина, которая временами кивала со своего кожаного кресла, пока гости ее студии плакали.

Я нахожу на «Ютьюб» интервью со Стивенсами и втыкаю наушники в компьютер. Видео идет сорок минут. Пропускаю начало, в котором, по-видимому, родители Аманды по большей части доказывали ее невиновность.

Аманда забеременела в девятнадцать. Отец ребенка умер в дорожно-транспортном происшествии с мотоциклом. Жизнь у Аманды была трудная, но она любила Мэйси и ни за что не причинила бы ей вреда.

На двадцатиминутной отметке Синтия Чан спрашивает Стивенсов, что, по их мнению, случилось с внучкой.

– Я думаю, ее продали, – говорит Робин Стивенс со всей злостью женщины, которая вбила себе в голову какую-то мысль и не собирается от нее отказываться, пока ей не докажут обратное. Я разбита. Она напоминает мне Джослин. Где-то в голове бормочет отец.

Упрямая паршивка. Вся в мать.

На экране Робин Стивенс промокает платком глаза. Даже сидя она вполовину меньше мужа. Волосы коротко стрижены и покрашены в цвет вишневой колы. Она поправляет очки формы «кошачий глаз».

– Мэйси – красивая, здоровая девочка. Знаете, сколько платят за здоровых белых детей на черном рынке?

Видео начинает обрабатываться в буфере. Я выхожу из экрана. Все равно я услышала все, что было надо.

***

Ванда, похоже, не удивлена. Она откладывает в сторону бумажный футляр и тяжело, всем телом, вздыхает.

– Снова я, – говорю я.

– Милая, я не знаю, как тебе помочь. – Ванда виновато на меня смотрит. Я знаю, что она, скорее всего, получила мое сообщение и решила не отвечать.

Я наклоняюсь к краю конторы.

– Это важно. Я кое-что нашла в вещах отца. Мне кажется, он что-то знал о пропавшей девочке.

Ванда поворачивается в кресле и кричит через плечо:

– Билл, я на обед.

Она встает. Я иду к охранной решетке.