– Ты мог чего-то не заметить!

– Придется тебе поверить мне на слово! Дневник не отдам. Но могу еще раз перечитать то, что касается Варнавина.

Илюшин произнес выразительную речь, суть которой сводилась к тому, что никто не сможет использовать записи Лелика с большей пользой, чем он, Макар. Он взывал к родственным чувствам, справедливости и доброте. Бесполезно. Алексей был тверд: он готов отыскать сведения о Вениамине, но не позволит другому человеку лезть в его детские впечатления.

«Что-то там есть еще, – понял Макар. – Какие-то тайны».

И отступил, поняв, что большего не добьется.

Через час Алексей постучался к нему.

– Как ни странно, ты прав, – сказал он, хотя Илюшин ничего не утверждал, а только спрашивал. – У меня почти каждый день мимоходом отмечено, что Вениамин с Тамарой занимаются всякой ерундой. То девчонок взялись учить танцам, то читали друг другу вслух по ролям. Они же артистичные оба. И ленивые. За продуктами не ездили, Раисе не помогали. Кажется, дядюшка считал, что ему все простят за то, что он вырастил для Прохора такого отличного внука.

– Спасибо, – кивнул Макар.

Версия о том, что Савельев взял в сообщники собственного сына, рассыпалась на глазах, как высохший песочный замок.

– Я бы на твоем месте еще Янкиной матери позвонил, – сказал напоследок Алексей. – Она больше всех общалась с Варнавиными.

Сергей приехал ночью. В доме уже все спали или притворялись, что спят.

– Алиби у кого-нибудь есть? – первым делом спросил Бабкин.

– Нет.

– А что есть?

– Орудие неудавшегося убийства и отпечатки пальцев неизвестного происхождения.

Бабкин одним глотком допил остывший сладкий чай из илюшинской чашки и с тоской подумал о содержимом холодильника.

– Ты подозрительно бодрый, – заметил он, глядя как Илюшин ходит кругами по комнате. – Нас едва не лишили клиентки.

– Вряд ли ее планировали убивать. Скорее, хотели оглушить, и это удалось.

– Думаешь, собирались увезти? Или испугать?

– У меня есть одна идея, – туманно сообщил Макар. – Но она пока слишком расплывчатая. Надо, чтобы сформировалась.

Бабкин потер глаза и зевнул. Последние дни сложились в бесконечную череду поездок и разговоров со свидетелями, и больше всего он мечтал свалиться в постель и проспать до самого утра, а лучше до полудня. Но позволить себе такой роскоши во время расследования Сергей не мог. После нападения на Яну Тишко – вдвойне.

– Что с издателем? – спросил Макар.

– Вообще перестал выходить на связь, сволочь. Трубку не берет, на смс не отвечает.

– Ладно, давай разберемся с тем, что у нас есть.

Бабкин посмотрел на отпечатки, снятые Макаром с плафона, перевел взгляд на полено. В мелких складках древесины ему внезапно привиделся Буратино.

– Макар, я сейчас усну, – признался он. – У меня уже глюки. Давай я по дому похожу, чтобы развеяться. А ты пока сверь отпечатки с теми, что у нас в деле. Или ты уже сверил?

– Нет, не успел пока. Иди, патрулируй окрестности.

Сергей вышел, ступая совершенно бесшумно. При своих габаритах он умел передвигаться беззвучно, словно крадущийся кот. Илюшин, который был в два раза легче, много раз пытался ему подражать, но всегда безуспешно.

За окном стояла промозглая октябрьская ночь, и когда Бабкин вышел на крыльцо, она коснулась влажной прохладной ладонью его щеки. Он покурил на крыльце, моментально озяб, зато проснулся. Закрыв за собой дверь, Сергей постоял, прислушиваясь к звукам чужого дома. В детстве, когда он приезжал к бабушке в деревню, они иногда дежурили по ночам – ходили с самодельными колотушками, как сторожа в старину, следя, чтобы не было пожара. Огня в деревне боялись сильнее всего. Вспыхнет, перекинется на другие дома, и не успеешь обернуться, как полдеревни погорельцев.

«Колотушки мне сейчас не хватает».

Бабкин прошел по коридору, заглянул в библиотеку, осмотрел гостиную. Проверил дверь Яны на втором этаже: заперта, как они и договаривались. На эту ночь Илюшин попросил девушку перебраться в свою старую комнату. В спальню Раисы, где она ночевала прежде, можно было забраться через окно, а изображать из себя всю ночь Холмса с Ватсоном, подстерегая преступника, Макар не захотел.

В кухне Бабкин не удержался и взял из шкафа конфету. Развернул ее, стараясь не шуршать фантиком, и тут ему почудился над головой какой-то звук.

Сергей застыл. Кто-то ходил наверху, и ему даже показалось, что щелкнули выключателем. Он подождал, не донесутся ли с лестницы шаги. Но ни одна ступенька не скрипнула. Бабкин сунул надкушенную конфету в карман и двинулся к источнику звука.

На втором этаже было тихо. Свет падал из приоткрытой двери в мансарде, из той комнаты, где Раиса устроила кладовку, а если называть вещи своими именами – склад ненужных вещей. Бабкин осторожно подкрался к двери, заглянул внутрь.

Посреди комнаты спиной к нему стояла Вероника. В правой руке она сжимала короткий нож. Ее окружали коробки – завалы, нагромождения коробок и ящиков. Что-то тихо шепнув себе под нос, она сняла верхнюю с ближайшей башни и одним движением распорола полосу скотча.

Бабкин молча наблюдал. Вероника перевернула коробку, в которой оказались тетради, расшвыряла их и схватилась за следующую. Одна опустевшая коробка за другой отлетала в сторону, а содержимое сдвигалось, постепенно накапливаясь в большую мусорную кучу. Здесь были дневники, книги, сервизы, обернутые в пожелтевшую газетную бумагу, какие-то детали – похоже, от телевизора… Вероника действовала как робот. Вскрыть, вывалить, расшвырять, сдвинуть. Вскрыть, вывалить, расшвырять… Когда вокруг нее не осталось свободного места, она принялась сгружать охапками вещи обратно по коробкам, ничуть не заботясь об их сохранности. Сергей слышал, как хрустят чашки и бьются тарелки, ударяясь о дно ящика. Женщина с маниакальным упорством пыталась что-то найти.

К десятой коробке Вероника устала. Поднялась, стоя спиной к Сергею, и чем-то щелкнула. Он не сразу понял, что это зажигалка, а поняв, остолбенел. Она что, собирается все это поджечь?

Наверное, он не слишком бы удивился. Легко было представить ее стоящей посреди объятой огнем комнаты. Не факт, что пламя навредило бы этой ледяной непроницаемой красавице – быть может, она неуязвима для тепла и жара.

– Что вы делаете?

Она вздрогнула и обернулась. В одной руке нож, в другой зажигалка, глаза расширены… Впервые Сергей увидел на ее лице подобие эмоции, и ему стало не по себе. Бесчувственной эта беловолосая фея определенно не была.

Вероника молча сделала шаг к нему, и он приготовился уклоняться от удара. Черт ее знает, чего от нее ожидать!

– Я могу вам помочь? – спросил он. – Ночь уже, поздно, а вы тут одна пытаетесь справиться. Хотите, будем искать вместе?