Я сравниваю их мир со своим, с жизнью в прекрасной квартире, где невозможно заснуть ночью, где сохранилась лишь одна семейная фотография – отца, которого больше нет в живых.

Как могла я столь высокомерно осуждать маму за ее жизнь?

– Прости, мама. Я была не права. У тебя отличный дом и хорошая жизнь.

– Я тоже так думаю. Судьба была благосклонна ко мне, особенно когда вернула мне тебя.

Неплохой урок для меня.

– Спасибо. – В горле опять встает ком. – Тебе пора собираться на работу, я тебя задерживаю. Спасибо за… – хочу сказать «совет», но понимаю, что, в отличие от отца, мама не дает мне советов. – Спасибо, что ты есть. Правда.

– Звони в любое время, милая. В любое время дня и ночи.

Повесив трубку, я иду к столу и беру в руки ежедневник. Ближайшая назначенная встреча через три недели – визит к стоматологу. А Джейд права, меня здесь ничто не держит.

В пятницу днем салон «Пэрис Паркер» полон молодых красавиц. Сегодня вечером пройдет Бал дебютанток – шестьдесят пять юных девушек будут представлены высшему свету Нового Орлена. На этом мероприятии завяжутся знакомства, которые однажды перерастут в громкие помолвки и шикарные свадьбы. Так и по сей день происходит в Новом Орлеане – богатые женятся на богатых.

Я сажусь в кресло и делаю вид, что увлечена статьей в «Космополитен». «Десять советов, как выглядеть на десять лет моложе». Сегодня у меня одна цель – дождаться Мэрилин. Как и многие южанки ее возраста, она еженедельно приходит в салон к парикмахеру. Может, сегодня она отменила встречу? Я возвращаюсь к статье. На чем я остановилась? Ах да, совет номер 9: «Скрыть дряблую шею шарфом».

Я поворачиваюсь на звук открывающейся двери, но это всего лишь очередная юная грация. С любопытством оглядываю собравшихся: свежие лица, улыбки, взгляды, полные надежд и уверенности в своих возможностях.

Внезапно я ощущаю себя очень старой. Неужели я упустила шанс?

Каждый год на сцену выходят новые и новые претендентки на счастливый билет – моложе, притягательнее. Могут ли с ними конкурировать те, кому за тридцать?

Внезапно я замечаю в зале Эбби. Черт! Она стоит рядом с двумя девушками и наблюдает, как мастер завершает укладку их рыжеволосой подруги. Должно быть, эта девушка одна из дебютанток. Эбби смеется над репликой мастера и неожиданно поворачивается ко мне, словно чувствует, что на нее смотрят.

Меня передергивает, когда я вспоминаю, какую ужасную сцену устроила в день последней нашей встречи. Я назвала ее маленькой сучкой! О чем я тогда думала? Заставляю себя помахать ей и улыбнуться, а затем быстро прячу лицо в журнал. Через минуту я слышу над головой ее голос:

– Привет, Анна.

Меня охватывает паника. Неужели Эбби решила устроить сцену? Выставить меня посмешищем перед всеми в салоне?

– Привет, Эбби. – Я закрываю журнал и поднимаю голову.

– Решила подстричься?

За все время отношений с ее отцом она ни разу не задала мне подобного рода вопрос. Что она задумала? Я откладываю журнал и встаю, теперь наши глаза на одном уровне. Если она устроит скандал, я смогу быстро удрать.

– Нет. Жду подругу. – Я жестом указываю на зал. – Вижу, вы хорошо проводите время.

– Да. Бал дебютанток. Просто какое-то сумасшествие.

Я киваю, и мы молчим, обе смущенные затянувшейся паузой.

– Эбби, – наконец решаюсь я. – Извини за то, что я сказала в прошлую пятницу. Я была не права. У тебя есть право меня ненавидеть.

Она пожимает плечами.

– Если честно, ты впервые за все время нашего знакомства вызвала во мне симпатию.

Я смотрю на нее во все глаза, пытаясь уловить в словах иронию.

– Наконец-то решилась за себя постоять. Как ты… Да, ты умная и все такое… Но я никак не могу понять, как же до тебя не доходит.

До меня и сейчас «не доходит». О чем она?

Эбби смотрит прямо мне в глаза.

– Анна, отец никогда и не думал на тебе жениться.

Я вскидываю подбородок.

– Это правда. Шансы добиться успеха у вдовца, воспитывающего дочь, выше, чем у женатого мужчины.

До меня начинает «доходить». Я вспоминаю, как Майкла называли в средствах массовой информации: вдовец мэр Пейн, мэр Пейн, одинокий отец – только так, и никак иначе.

– Избиратели любят такие штучки, – продолжает Эбби. – Мне столько раз хотелось задушить тебя, например, в тот вечер в «Брассард», когда мужчина делал предложение, а ты сидела со слезами на глазах. Просто поверить не могла, что можно быть такой глупой.

Нет, она не издевается. Пожалуй, впервые Эбби разговаривает со мной как нормальный человек. И все, что она говорит, не лишено смысла. Отец, потерявший жену в автокатастрофе и посвятивший жизнь дочери. Таков имидж Майкла. Я ведь всегда знала, что для него нет ничего важнее имиджа.

– Я, наверное, полная идиотка, – говорю, на этот раз не стараясь произвести впечатление. – Даже сложно представить, что я могла не понимать таких простых вещей.

– Ты классно все сделала в тот вечер, так здорово нас выставила. Конечно, мой папаша вел себя как последний подонок, но я подумала: «Ого, у нее все-таки есть гордость».

Звонит телефон, и Эбби смотрит на экран.

– Ладно, надеюсь, еще увидимся.

– Увидимся, Эбби. И спасибо тебе.

Она отходит на несколько шагов, но потом оборачивается:

– Да, знаешь, ты печешь потрясающий хлеб, а тот с яблоком вообще лучший. Подумай о том, чтобы открыть булочную, например. Я серьезно.

Улыбка сползает с моего лица, когда в салон входит Мэрилин. На ней розовая льняная юбка и блузка, на плечах желтый свитер. Она подходит к стойке, и рыжеволосая администратор широко ей улыбается.

– Добрый день, миссис Армстронг. Я скажу Кари, что вы здесь. Выпьете чаю?

– Спасибо, Линдси. – Она разворачивается и замечает меня.

– Анна? – ледяным тоном произносит Мэрилин.

Я встаю ей навстречу, теребя в руке Камень прощения.

– Здравствуй, Мэрилин. Я пришла, чтобы поговорить с тобой. Удели мне всего минутку. Прошу тебя, давай присядем.

Она фыркает.

– Как я понимаю, выбора у меня нет?

Я беру ее за руку, и мы садимся. Я еще раз извиняюсь, говорю, как глупо было с моей стороны позволить ей и Дороти принять участие в шоу, а потом вручаю камень.

– Я думала только о себе и совершила ошибку. Из-за меня тебе пришлось пережить разочарование.

– В этом ты права. Ты использовала меня, поэтому я так на тебя зла. – Мэрилин смотрит на камень в своей ладони. – Впрочем, не важно, где бы Дороти сделала это признание. Оно ошеломило бы меня в любом случае.