Я опускаю пальцы ниже, погружая один в себя. Я не могу проникнуть так глубоко, как он, но все равно, это так чертовски приятно, что мои бедра отрываются от кровати, и я добавляю еще секунду, растягиваясь. Другая моя рука скользит вверх по телу, пока я не нахожу свою грудь, сжимая и дергая сосок, в то время как удовольствие внизу живота растет почти до точки невозврата.

Что-то мягкое касается моих губ, и я вздрагиваю на секунду, прежде чем снова слышу его голос.

«Я так тверд для тебя прямо сейчас, Чертовка. Ты понятия не имеешь, что ты со мной делаешь.»

Реальность угрожает вырвать меня из этого поглощающего тело блаженства, и я борюсь за то, чтобы не заснуть, оставаться в настоящем моменте, оставаться на грани потери себя в видении.

«Отсоси у меня, детка. У тебя это так чертовски хорошо получается».

Я приоткрываю губы, делая, как мне говорят, но в ту секунду, когда я облизываю его кончик и вкус его преякулята покрывает мой язык, все вокруг меня рушится, и я возвращаюсь к реальности, мое тело кричит, а сердцевина яростно сжимается от моего потерянного надвигающегося освобождения.

«Себ?» Я плачу, когда мои глаза распахиваются, и я обнаруживаю, что мои порочные фантазии были не чем-то, что мое подсознание вытащило во сне, а реальностью. «Убирайся к черту», — кричу я, извиваясь под ним, но он прижал меня к кровати, мои запястья теперь скованы одной из его гигантских рук.

«О да, потому что я просто собираюсь уйти, увидев, как ты теряешься в своих мечтах обо мне. Я думал, ты уже знаешь меня лучше, чем это.»

«Боже мой, ты гребаный психопат», — кричу я, снова мечась, несмотря на то, что знаю, что это бессмысленная трата энергии.

На этот раз игра в доме Стеллы прошла чертовски гладко, благодаря тому факту, что я получил копию ее ключа, вырезанного после того, как она потеряла сознание у Нико в пятницу вечером. Было легко, чертовски легко убедиться, что у меня всегда есть способ добраться до нее.

Весь дом был погружен в тишину, когда я поднимался наверх. Я понятия не имел, жил ли их персонал в доме или они были в пристройках, которые прилагались к этому имуществу, но я молчал, когда передвигался на всякий случай.

Я надеялся, что застану ее спящей и смогу застать врасплох. Черт, была часть меня, которая даже не хотела, чтобы она знала, что я вообще посещал ее. В моей голове были образы, как я проскальзываю внутрь, забираю у нее то, что мне нужно, и снова исчезаю, оставляя после себя лишь небольшую улику от моего маленького визита.

Но то, что я получил, на самом деле, было намного, намного больше, чем я когда-либо мог ожидать.

Она крепко спала, ее глаза были закрыты, лицо умиротворенное, губы приоткрыты, но ее тело не было покрыто простынями, а кожа блестела от пота. Она спустила майку, обнажив грудь, потянула за собственный сосок и приложила ладонь к груди. Другая ее рука исчезла под ее трусиками, когда она извивалась от удовольствия, преследуя ее освобождение даже во сне.

Зрелище было чертовски красивым. И, не раздумывая ни секунды, я вытащил свой телефон и переключил камеру на видео, чтобы запечатлеть ее падение.

И всего через две секунды все стало еще лучше.

«Себ», — простонала она, и я чуть не кончил в свои чертовы штаны на месте.

«Вот и все, моя маленькая грязная шлюха. Покажи мне, как ты заставляешь себя кончать, когда думаешь обо мне», — бормочу я, мои глаза прикованы к ее извивающемуся телу, мой член жаждет оказаться внутри нее, почувствовать, как сильно ее влагалище сжимает пальцы прямо сейчас.

Воспользоваться преимуществом, когда она спала, было жестким шагом, я это знал, но также, мне действительно было похуй.

Она явно думала, что она со мной, так почему бы не воплотить ее фантазию в реальность?

«Боже мой, ты гребаный психопат», — кричит она, просыпаясь со мной на ней, снова пытаясь поднять бедра, чтобы оттолкнуть меня.

«Меня называли и похуже, Чертовка. Итак, на чем мы остановились? О да, ты был глубоко в своей мокрой киске, когда выкрикивала мое имя».

Ее челюсть сжимается, зубы скрипят, когда она смотрит на меня.

«Я спала, мудак, и мне явно снился кошмар».

«О, это звучало и выглядело ужасно». Проводя пальцем вниз по ее груди к ее все еще обнаженным сиськам, я шепчу: «Твоя кожа все еще покраснела от страха».

«Я ненавижу тебя».

Я улыбаюсь. «Я знаю, разве это не весело?»

Рычание, которое вырывается из ее горла, делает все виды странного дерьма с моими внутренностями, не говоря уже о том, что мой член плачет от желания.

Она смотрит на меня, ее грудь вздымается, соски просят немного внимания.

«Ч-что ты делаешь?» — она шипит, когда я засовываю свободную руку ей под подушку и роюсь вокруг. Если я знаю ее так, как я думаю, что знаю, тогда я не найду это пустым.

Я улыбаюсь в ту секунду, когда мои пальцы соприкасаются с чем-то.

«Себ», — предупреждает она, точно зная, что она там спрятала.

«И ты утверждаешь, что не боишься. Поэтому ты спишь с пистолетом под подушкой, Чертовка?»

«Я не боюсь, я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое», — рявкает она. Ее слова могут сочиться ядом, но мы оба знаем, что они далеки от истины.

«О да, ты хочешь сказать это своему телу?»

Ее зубы снова скрипят, когда я провожу стволом ее пистолета по мягкой коже ее щеки.

Все ее тело вздрагивает, когда холодный металл соприкасается, а глаза сужаются.

«Я положила это туда не как чертову секс-игрушку, Себастьян».

«Может быть, и нет, но я уже знаю, что небольшая перестрелка заводит тебя». Наклоняясь вперед, я провожу губами по раковине ее уха. «Я не забыл ни секунды нашего совместного времени, принцесса».

«Ты действительно должен, — кипит она, — или я начну думать, что ты немного одержим мной. Я уже думаю, что ты облажался, и будет еще хуже».

Одержимость? Я думаю, нам обоим совершенно ясно, что я чертовски зависим. Зачем еще мне собирать ее нижнее белье и вламываться в ее спальню, чтобы посмотреть, как она спит посреди ночи?

А что касается облажался… Я был таким долгое время.

«Это мило, что ты думаешь, что меня волнует, что ты думаешь обо мне, Чертовка. Мне похуй. Я знаю, чего я хочу, и я знаю, каким будет финал. Я просто наслаждаюсь поездкой».

«О да, не хочешь просветить меня?»

Отстраняясь, я провожу пистолетом по ее шее и ключице, двигаясь к ее груди.

В моей голове возникает образ ее, свернувшейся калачиком на земле, ее тело дрожит, слезы текут по лицу, когда ее отец находит ее. Сломанный, разрушенный. Чертовски уничтожен.