— Но это беззаконие! — воскликнул президент. — Вот документ — вы видели его, Аль-Тантори! Он подтверждает мое право владеть этими деньгами уже сейчас!

— Нет, господин Хейгорн, вы ошибаетесь: все в Рамках закона. Если господин Чанхиун из каких-то соображений посчитал нужным заблокировать счет, он имел на это полное право. И это не имеет никакого отношения к завещанию, которое вы держите в руках. Формально вы уже сейчас владеете наследием ушедшего, но фактически получите его в свое распоряжение только через год. Такое возможно, господин Хейгорн.

— Это чепуха! — заорал Канех, привставая со стула.

— Не кричите на меня, господин Хейгорн. — Хайламка оставалась невозмутимой. — Ваш спутник, господин Вонекин, может подтвердить, что в данном случае я права.

— Хорошо… — Президент снова опустился, и стул зашатался под ним. — Но ведь есть возможность экстренного вскрытия счета. Вы-то можете получить к нему доступ хоть сейчас, Аль-Тантори! И попробуйте сказать, что я не прав!

— Вы правы, — согласилась она, — технически такая возможность существует. Мы прибегаем к ней в случаях особого рода. Например, если клиент умер и не оставил наследников. Или если установлено, что деньги на счету — ворованные.

— Да! — воскликнул Хейгорн. — А вам не кажется, что сейчас как раз и есть особый случай?

— Нет, господин Хейгорн, мне так не кажется.

— А мне — кажется! Хотя нет, вы правы — мне тоже не кажется! Я просто уверен в этом! У меня есть все документы, которые подтверждают мое право. Так что я могу потребовать экстренный доступ. И я его потребую, Аль-Тантори, даже не сомневайтесь! Сейчас же, немедленно!

— Вы, конечно, можете это сделать, господин Хейгорн. Но имейте в виду: вскрытие счета — очень серьезная процедура. И прежде чем вы получите на него разрешение, я в свою очередь могу потребовать провести экспертный анализ этого документа — я имею в виду тот, который вы называете последним завещанием ушедшего Чанхиуна.

— Какой еще анализ?! Я вам сказал: все оформлено как положено, проверьте это — и дело с концом! Вы не имеете права требовать экспертизу, если на то нет достаточных причин! И не надо пороть чушь!

— Господин Хейгорн, достаточные причины есть. Возможно, по вашим кумбиэнским законам их нет, но мы здесь не на Кумбиэне. Могу я быть с вами откровенной?

— Конечно! — Он оглянулся на финансиста. — Вонекин, оставь нас!

Тот поднялся и молча покинул кабинет.

— Так вот, господин Хейгорн, — заговорила Аль-Тантори, — у меня есть серьезные сомнения в подлинности вашего завещания. Хотя я уверена, что если запрошу ваш реестр, то в нем все окажется в полном порядке. Мои сомнения основываются исключительно на соображениях психологии. Я помню ушедшего Чанхиуна как человека последовательного во всех его поступках. И мне представляется странным, что он, написав новое завещание, за целых два дня никому об этом не сообщил. Возможно, он был очень занят, как вы говорите. Но если он нашел время составить и зарегистрировать этот текст, то должен был предусмотреть время и на то, чтобы уведомить о нем свой банк. То, что он этого не сделал, говорит о спонтанности решения, а это, господин Хейгорн, совсем не в характере Чанхиуна. Кроме того, меня настораживает дата: за два Дня до смерти. Да, я отлично знаю: ушедший выпал из окна, я видела запись. Но можно копнуть глубже: и если что-то побудило его прыгнуть в окно?

— Чепуха! — выпалил Хейгорн.

— Вы говорите: чепуха, — а я в этом не уверена. И знаете почему? Последнее, но самое главное. Если с завещанием все в порядке, то у вас нет причин бояться экспертизы. Допустим, мы бы провели ее, убедились, что документ подлинный, вы дали бы запрос на вскрытие счета, мы его удовлетворили — и все остались довольны. Но стоило мне сказать слово об экспертизе, и вы начали на меня орать. А это, господин Хейгорн, заставляет меня думать, что у вас есть причины ее не допустить.

— Что же это значит? — загремел президент. — Вы обвиняете меня в фальсификации, Аль-Тантори? И на каком основании — только из ваших психологических соображений, ведь так? Да эти ваши соображения никого не интересуют!

— Господин Хейгорн, — тихо сказала хайламка, — я вынуждена еще раз напомнить, что мы с вами не на Кумбиэне. И не вам здесь решать, какие соображения кого интересуют, а какие нет.

Президент лязгнул зубами. Да, он ожидал, что проблемы могут возникнуть, но чтобы такие… Если бы сейчас Чанхиуна можно было вернуть назад из могилы, с каким наслаждением Канех отделал бы его по морде за все его подлости!

— Хорошо, — сказал он, отдышавшись. — Оставим это пока. Для начала я хочу узнать, какая сумма у Чанхиуна на счету.

— Боюсь, что и этого я не могу вам сказать, — ответствовала Аль-Тантори.

— Что значит «не могу»? Вы ведь говорили, что формально я — уже владелец денег Чанхиуна, только пока не имею к ним доступа. Это значит, что я имею право знать, сколько их! И не морочьте мне голову!

— Не совсем так, господин Хейгорн. Если бы вы задали этот вопрос в самом начале нашей беседы, я, возможно, ответила бы вам. Но чем больше я с вами говорю, тем сильнее мои сомнения. И теперь, господин Хейгорн, я отвечу вам не раньше, чем эксперты подтвердят подлинность вашего документа. Я уверена, что директор банка меня поддержит.

— Это безобразие! — выкрикнул Канех.

— Вы можете покричать, если вам от этого легче. Но крики ничего не изменят, вы же понимаете.

Президент несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— Послушайте меня, Аль-Тантори! Мы здесь только вдвоем, нас никто не слышит. Вы можете получить столько, что вам не нужно будет работать. У вас будет райская жизнь, как у Великого Духа на пупе! Вы же мечтаете о райской жизни, ведь так?

Женщина устало вздохнула:

— Я ожидала от вас чего-то подобного, господин Хейгорн.

— В смысле?

— Смысл очень простой. Я слишком дорожу своим местом и своей репутацией, чтобы рассматривать всерьез такие предложения.

Канех встал:

— Я этого так не оставлю! Хайламка чуть усмехнулась:

— Попробуйте. Удачи вам.

Хейгорн выскочил из кабинета как ошпаренный.

— Как все прошло, Канех? — спросил Вонекин, но президент не удостоил его ответом и побежал вниз по лестнице. Финансисту и охране не оставалось ничего кроме как кинуться вдогонку.

Хейгорн влетел в машину, упал на заднее сиденье.

— В космопорт! — крикнул он. — Гони, не теряй ни секунды!

Там, в банке, перед бесстрастной хайламкой, он не хотел давать волю эмоциям, но теперь они так и рвались наружу. Проклятый Чанхиун снова перехитрил его! Он предусмотрел все и не оставил никакой лазейки! Но почему, зачем он это сделал? Неужели ему было наплевать на судьбу «Хейгорна» после его смерти? А что, если и правда наплевать? Если благополучие компании интересовало его лишь до тех пор, пока он сам стоял у руля, а потом хоть бы и все они до единого провалились к отвергнутым?