Предприимчивый генерал Ягуэ настаивал на марше вглубь Каталонии, к ее незащищенной столице. В Каталонии совсем не было укреплений. Однако каудильо резонно опасался военного вмешательства Франции и сильного сопротивления каталонцев на их родной земле. К тому же путь преграждали две глубокие реки — Эбро и Сегре, почти все мосты через которые были взорваны противником.

Ставка Франко запретила войскам приближаться к французской границе больше чем на 50 километров и приказала наступать не на север, а на юго-восток, к морю. Часть генералов-националистов (Аранда, Кинделан, Ягуэ) и часть историков считают это крупнейшим стратегическим промахом каудильо, существенно затянувшим войну.

Зато армейский аппарат националистов работал исправно. Исполняя волю вождя, националисты быстро перегруппировали силы, сосредоточили пехотно-моторизованный и танковый кулак южнее Эбро и вновь прорвали вражеский только что воссозданный фронт.

Как ранее в Бискайе и Астурии, в воздухе безраздельно царила авиация наступающих. Генералы Шперрле и Кинделан нашли новый способ увеличить численное превосходство ВВС над полем боя — они стали применять все машины, включая истребители, непосредственно в интересах пехоты и танков.

С республиканской стороны рухнувшего фронта из дивизии в дивизию колесил «альбасетский мясник» — Андре Марти, выискивавший и каравший предателей. Количество расстрелов перед строем, все чаще без следствия, росло с угрожающей быстротой, но результаты были противоположными. Интернациональные бригады, вместо того чтобы сплотиться, распадались в прямом и переносном смысле. Несколько сотен их бойцов попало в плен (ранее из интербригадовцев в плену оказывались только единицы).

Националисты продолжили марш к морю. 1 апреля южнее Эбро они овладели Гандесой, а 4 апреля севернее Эбро, после недельных боев с 43-й дивизией Кампесино — Леридой. Войска Аранды уже видели с господствующих высот синь Средиземного моря.

Затем у горного кряжа Бесейте националисты опять остановились, подвергшись атакам во фронт и во фланг. В трудное положение попал итальянский корпус. «Развернулись жаркие бои… Атаки итальянцев отбиты Листером… Отчаянная защита красными Тортосы… 11-я дивизия дралась с подлинным ожесточением. Дивизия держится под таким сокрушительным артиллерийским огнем, который теоретически выдержать невозможно… Наше наступление зашло в тупик», — рассказывает Мануэль Аснар.

По оценке участника «весеннего сражения» в Леванте Малиновского, у республиканцев в начале апреля еще сохранялась возможность не допустить расчленения Республики и помешать выходу противника к Средиземноморскому побережью. Негрин добился у Миахи переброски из Кастилии двух свежих дивизий, и они уже вступили в сражение. Прибывали каталонские рекруты. Массив Бесейте был удобен для обороны и создавал помехи наступавшим националистам, коммуникации которых растянулись. С флангов и с тыла закрепившимся на кряже республиканцам ничто не угрожало. Техническое превосходство националистов в горах значило далеко не столь много, как на равнинах Арагона. Активная длительная оборона южнее Эбро стала не только возможной, но и необходимой.

Однако Рохо и Посас утратили стратегическое понимание событий и волю к победе. Находясь в шоке, который пришел на смену первоначальному слепому оптимизму, они думали только о спасении Каталонии. Защитникам кряжа Бесейте вскоре было приказано отходить на север, за Эбро. Валенсийское направление тем самым было обнажено. Националисты захватили южную часть Тортосы.

В разгаре боев на Бесейте получил разрешение бушевавший в республиканской столице глубокий политический кризис. Под нажимом республиканских служб безопасности наметившаяся было коалиция примирения распалась. Компанис, Агирре, Асанья отказали Прието в поддержке.

6 апреля попавший в политическую изоляцию Прието в знак протеста против действий Негрина, коммунистов и анархистов вышел в отставку. Его портфель премьер-министр взял себе. Однако Негрин не предал своего прежнего ментора суду и не позволил выдвинуть против него обвинений. Вскоре премьер-министр назначил Прието «специальным послом в Латинской Америке». Это несколько напоминало изгнание. По пути за океан Прието надолго остановился в Париже. Там он опубликовал серию статей «о причинах поражения Испанской Республики».

В составе кабинета последовала рокировка — компартия отозвала Эрнандеса, назначенного генеральным комиссаром армий Центра. Его министерский пост занял герой обороны Астурии, умеренный анархист Сегундо Бланко. В Париж отправили ноту, провозглашавшую «войну до победы».

15 апреля 1938 года наваррские дивизии полковника Алонсо Веги с боями вышли к Средиземному морю у рыбацкого городка Винароса и заняли 50-километровый участок побережья. Сражение приближалось к концу. Радостные солдаты входили в холодные морские волны до пояса, многие кропили себя водой. Армейские священники отслужили благодарственные молебны. Во всей националистической Испании звонили колокола. В Бургосе и Саламанке состоялись банкеты.

«Победоносный меч каудильо рассек надвое Испанию, еще остающуюся в руках красных», — ликующе писала националистическая газета «АБЦ».

В пятинедельном «весеннем сражении в Леванте» националисты одержали крупную победу, ставшую переломным пунктом всей войны. Они окончательно овладели Арагоном, заняли часть Каталонии, вышли на подступы к Барселоне и Валенсии и разрезали республиканскую территорию надвое.

Военный перевес националистов очертился теперь с полной отчетливостью. Количество националистических провинций возросло к маю 1938 года до 35, тогда как количество республиканских сократилось до 15. Остававшийся в руках республиканцев центр Испании был теперь отрезан от своего военно-промышленного каталонского арсенала и от французской границы. Координация действий республиканских армий отныне нарушена.

Республиканцы за пять недель битвы оставили врагу важные территории и потеряли не менее 50 000 ранеными и убитыми, более 35 000 пленными и свыше 60 000 дезертирами, то есть гораздо больше половины войск, имевшихся на Арагонском фронте к 9 марта. Они лишились также большей части участвовавшей в битве военной техники и почти половины автотранспорта. Интербригады получили роковой удар и фактически сошли со сцены. Армии Республики уже никогда не удавалось вооружить так же хорошо, как до «весеннего сражения в Леванте».

Правда, Негрин спешно вылетел в Париж, где добился открытия французско-каталонской границы. Советское вооружение по автострадам и железным дорогам снова стало поступать в Республику, но на его освоение рекрутами требовалось много недель. Часть легкого вооружения (винтовки, пулеметы) затем на подводных лодках и эсминцах переправили в центральную часть Республики.

Премьер-министр провел структурную замену военного руководства: Посаса и Сарабию перевели на менее заметные посты, уволили часть работников военного министерства. Повысили в званиях хорошо проявивших себя в Леванте Модесто, Листера и Кампесино, против чего ранее упорно боролся Прието. Заместителем военного министра Негрин назначил коммуниста Антонио Кордона, произведя его в полковники.